Самой серьезной из многочисленных проблем, отвлекавших ресурсы Филиппа VI от главной цели, была деятельность жителей Фландрии. Новый граф Фландрии через неделю после гибели своего отца при Креси, принес оммаж королю Франции за свои владения. Людовик Мальский был умным и хитрым человеком, обладавшим многими политическими навыками, которых не хватало его отцу. Ему предстояло стать самым искусным правителем Фландрии на протяжении более чем столетия. Но осенью 1346 года ему было всего шестнадцать лет, у него не было политического опыта, и первый год его правления был временем для манипуляций со стороны более влиятельных политиков: лидеров фламандцев, для которых он представлял перспективу стабильности и законности; французского правительства, которое видело в нем средство для восстановления своей власти во Фландрии; и англичан, которые ясно понимали, что пока граф остается титулярным правителем Фландрии и вассалом Филиппа VI, претензии Эдуарда III на роль короля там были просто формальностью. Вскоре после Креси Филипп VI сделал щедрые предложения правительству трех великих городов Фландрии: субсидированные поставки зерна, приоритет на производство шерсти во Франции, привилегированное положение на французском рынке тканей, разнообразные фискальные и экономические привилегии, а также возвращение трех кастелянств Валлонской Фландрии, которые были захвачены еще Филиппом IV Красивым. Эти предложения служили главным образом для того, чтобы продемонстрировать понимание Филиппом VI тех факторов, которые связывали фламандцев с Англией. Но эти предложения были решительно отвергнуты. Когда в октябре 1346 года английский король отправился во Фландрию, чтобы восстановить свой союз, фламандцы торжественно возобновили его[945].
Но если Филиппу VI не удалось привлечь фламандских олигархов на свою сторону, то и Эдуарду III не удалось так же полностью привлечь графа. Все три стороны в своих целях убеждали нового графа вернуться во Фландрию, и когда он, наконец, сделал это в начале октября 1346 года, то был принят с большим торжеством. Но Людовику так и не позволили осуществить реальную власть. В течение короткого времени он стал таким же пленником своих подданных, каким был его отец. Ему было позволено иметь только двух спутников по собственному выбору. Двадцать человек следили за ним днем и ночью, "так пристально, что он едва мог писать наедине", — писал Жан Лебель. Его Совет был заполнен выдвиженцами из трех великих городов, под их диктовку подписывались договоры, письма и государственные документы. Они оказывали на Людовика нестерпимое давление, чтобы он публично объявил себя сторонником Эдуарда III и хотели, чтобы граф окончательно скрепил союз браком со старшей дочерью Эдуарда III Изабеллой.
Людовик сопротивлялся этим требованиям до тех пор, пока мог. По его словам, он никогда не взял бы в жены дочь человека, убившего его отца. Но в середине марта 1347 года казалось, что он будет вынужден это сделать. Эдуард III вернулся во Фландрию и встретился с молодым графом в Берге, небольшом сукнодельном городке на юго-западе графства. Там, в окружении представителей Гента, Брюгге и Ипра, Людовик торжественно обручился с Изабеллой. Граф также обязался возглавить вторжение армии фламандцев во Францию в поддержку английского дела и принял субсидию из английской казны. Примерно через две недели после встречи в Берге, когда роскошные приготовления к свадьбе близились к завершению, а у графа заканчивались предлоги для ее отсрочки, он отправился на соколиную охоту и, ускользнув от охраны, чтобы поймать птицу, бросился бежать на юг и скрылся во Франции[946]. Его единокровный брат, бастард Людовика Неверского, остался и попытался поднять восстание в Генте на французские деньги и с помощью нескольких фламандских сторонников. Но он был арестован до того, как все было готово, и обезглавлен. Страх уступил место ненависти, столь же сильной в Генте, как и в Париже. Олигархия хотела замучить его до смерти на рыночной площади, если бы не вмешательство маркграфа Юлиха. Маркграф заявил, что заговорщик по своему рождению, несомненно, заслуживает уважения[947].
Западная граница Фландрии стала жизненно важной для обеих сторон. Падение такого важного города, как Сент-Омер, стало бы унизительным ударом для Филиппа VI. Более того, в то время, когда он пытался убедить северные провинции своего королевства помочь ему деньгами и людьми, было немыслимо позволить налетчикам из Фландрии свободно переходить границу. Цели французского короля, однако, были не совсем оборонительными. Ему, как и Эдуарду III, стало ясно, что юго-западный угол Фландрии является одним из ключей к освобождению Кале. Французская армия должна была либо проникнуть в болотистые укрепления англичан вокруг осажденного города, что было трудным и опасным делом, либо выбить их оттуда голодом, что предполагало захват дорог к северу от Кале, по которым англичане получали большую часть своих припасов. Зависимость Эдуарда III от этих дорог должна была усилиться, поскольку в течение лета его армия получила подкрепление из Англии, и проблемы с ее пропитанием возросли. Сохранение этих дорог открытыми было значительным стратегическим успехом, почти полностью заслугой фламандцев. Он был достигнут ценой больших потерь для них самих, так как они обычно проигрывали войскам, которые были опытнее, лучше оснащены и лучше руководимы, чем они, и в результате несли большие потери. Но они одержали победу благодаря численности и упорству.
946
AN JJ77/42; Bel, Chron., ii, 136–9; Muisit, Chron., 169–70; Venette, Chron., ii, 208–9; Chronographia, ii, 237–9; Chron. Com. Flandriae, 222; Chaplais, Dipl. Practice, 503–7.