Кампания завершилась менее чем через шесть недель. Французская армия насчитывала около 7.000 человек. Она без труда овладела необороняемой долиной Дордони в Перигоре. В Ажене замок Пенне устоял, но Монпеза был захвачен в первые же дни и разрушен до основания. Ажен сдался без боя, предварительно изгнав свой гарнизон. Жители множества маленьких городов, обнесенных стенами, взяли пример с Ажена. Они хотели спокойной жизни, а анархия последних двадцати лет не оставляла им причин испытывать благодарность к правительству Эдуарда II. Карл Валуа был у Ла-Реоля к 25 августа, двенадцатому дню кампании. В этой большой крепости на Гаронне, всего в 30 милях от Бордо, граф Кент надеялся удержаться до прибытия помощи из Англии.
Поначалу казалось, что он может добиться успеха. Попытки взять крепость штурмом бесславно провалились и стоили Карлу Валуа жизни нескольких его лучших командиров. Но внутри замка все было не так хорошо. Он не был обеспечен продовольствием для длительной осады. Моральный дух гарнизона был низок. На верность горожан рассчитывать не приходилось. Ворота пришли в негодность, а рвы за годы беспечной небрежности успели заполниться всяким хламом. В Англии было собрано обещанное подкрепление, но оно было застряло в портах из-за южных ветров. Гарнизон Ла-Реоля чувствовал, что правительство Диспенсеров, Хью Младшего и его отца, забыло о них. Были и другие, кто имел более радикальные возражения против этой способной, но беспринципной пары, монополизировавшей власть и благосклонность недееспособного короля. Среди них был и архиепископ Дублинский. Когда после войны в его адрес раздавались упреки, он, как говорят, проповедовал против порочности королевских фаворитов и заявил, что готов сразиться на дуэли с младшим Хью, если бы его не сдерживало достоинство церковного сана. Так политические распри пятнадцатилетних английских гражданских войн возродились в тесных стенах осажденного замка во Франции. Граф Кент по-прежнему был верен своему брату, но он был слабым человеком и во многом полагался на советы архиепископа. А архиепископ посоветовал ему сдать Ла-Реоль. 22 сентября 1324 года, после пяти недель осады, граф Кент сдался и заключил перемирие с завоевателями. Каждая сторона должна была удерживать свои позиции в герцогстве в течение шести месяцев. Для англичан таких позиций оставалось было мало. Они потеряли все, кроме Борделе (округа Бордо), Байонны и прибрежной полосы между ними, города Сент и нескольких замков на восточных границах герцогства, где гарнизоны, изолированные из-за быстроты французской кампании, были окружены враждебной территорией насколько хватало глаз. В оккупированных городах те, кто продемонстрировал свою верность английскому королю, были оттеснены от власти и привилегий гораздо большим количеством тех, кто был вероломен, труслив или равнодушен. "Nous sumes trays, nous sumes venduz" (Нас предали и продали), ― жаловались они бессильным чиновникам в Бордо.
Пока длилось зимнее перемирие, французы готовились к его окончанию. В декабре французская армия получила приказ собраться в Бержераке 1 мая 1325 года. Планировалась атака в двух направлениях: одна армия должна была вторгнуться в Сентонж и захватить Сент, а другая занять Бордо и порты Жиронды. В Тулузе и Муассаке был подготовлен грозный осадный обоз, а для его доставки вниз по реке была собрана флотилия барж. Вся эта деятельность наводила на мысль, по крайней мере, осажденных английских представителей в герцогстве, что было принято решение покончить с английским присутствием во Франции[136]. Было много французов, которые поддержали бы такое решение. Один из них сказал преемнику Карла IV четыре года спустя: "Нет надежды на мир во Франции, пока английские короли там обосновались". Пусть море обозначит границу:
Однако амбиции самого Карла IV были не столь однозначны. Он был сыном Филиппа IV Красивого, но ему не были присущи ни безжалостность, ни цинизм Филиппа IV. Его ближайшими советниками были не юристы и чиновники с их амбициозными представлениями о территориальном суверенитете Франции, а принцы его семьи, в частности, консервативный старый боевой конь Карл Валуа. Это были люди, разделявшие с самим Эдуардом II взгляды великих территориальных магнатов. Карл IV, несомненно, был рад аннексии некоторых пограничных провинций Аквитании. Но хотя он был привязан к формам и твердо стоял на защите своих прерогатив, у него не было особого желания использовать их в более широких политических целях.