В громоздких дипломатических процедурах начала XIV века вряд ли можно было найти компромисс, не требующий воображения. На заре международных отношений правительства только начинали ставить свои отношения на регулярную основу, постоянно заниматься поддержанием дружеских отношений, а не делать это от случая к случаю и с опозданием. Не было постоянных посольств, которые бы изучали на месте надежды, страхи и меняющиеся настроения своих противников, и докладывали своим правительствам, где есть возможность для маневра, а где нет. Английские короли обычно держали в Париже небольшой штат юристов для ведения своих обширных дел в Парламенте, и в последнее время некоторые из них были англичанами. Но хотя на этих людей можно было положиться в том, что они сообщали о более публичных событиях, касающихся их господина, в остальном они были далеки от политических настроений французского королевского двора. Сами же французские короли не имели даже такой степени контакта со своими главными североевропейскими соперниками.
Вместо этого переговоры любой важности велись путем нерегулярной отправки "торжественных" послов. Под этим подразумевались величественные сановники, обычно епископы или крупные дворяне, сопровождаемые огромными свитами слуг и прихлебателей, а также небольшим количеством государственных чиновников, клириков-крючкотворов с мешками документов. Эти пышные мероприятия были необходимы в соответствии с традициями того времени и самолюбием правителей. Но обычно они были непродуктивной помехой хорошим дипломатическим отношениям. Их прибытие сопровождалось большой оглаской, и хотя они часто должны были передать как секретные, так и публичные послания, они редко оставались секретными надолго. Посольство, потерпевшее неудачу, терпело публичное унижение. Отказ был тем более унизителен, что он был нанесен на глазах у всего мира, да еще и таким высокопоставленным людям. Если бы связь между государствами была лучше, таких неудач можно было бы чаще избегать. Но новости распространялись медленно, а реакция правительств была еще медленнее. Торжественные посольства двигались в достойном темпе, в то время как события происходили быстро. Инструкции, которые нужно было готовить заранее, обычно были довольно узко очерчены. Если они оказывались неуместными, необходимо было получить дополнительные инструкции из дома. По этим причинам иногда предлагалось, чтобы важные дела велись конфиденциально клерками, которые могли ехать быстрее, не теряя лица и не истощая кладовые гостеприимных монастырей по пути следования. Но такие случаи были редки и требовали неловких извинений. Последствия для англо-французских отношений от такого способа ведения дипломатических дел были серьезными. Неразбериха и непоследовательность, непреднамеренная бестактность и несвоевременная неуступчивость, которые привели инцидент в Сен-Сардо к войне, во многом объяснялись полным незнанием Эдуардом II того, как мыслит его дорогой кузен во Франции. Оба правительства должны были совершить подобные ошибки в 1330-х годах по схожим причинам.
Из-за исчезновения большинства архивов средневекового французского правительства трудно сказать, был ли кто-то, кому поручалась постоянная функция наблюдения за развитием отношений короля с иностранными державами. Отдельные королевские советники привлекались для дипломатических миссий от случая к случаю. Никто из них не занимался постоянно Англией или даже иностранными делами. В первые несколько лет правления Филиппа VI его главными советниками по отношениям с Англией были два высокопоставленных церковных прелата: Андреа Гини, епископ Арраса и Турне, и Пьер Роже, аббат Фекампа, а затем архиепископ Руана. Гини был флорентийцем, гражданским адвокатом, который прошел свой путь через финансовую службу французского правительства. Во время Войны Сен-Сардо он был личным секретарем Карла IV. Однажды, осенью 1323 года, он побывал в Англии, чтобы пригрозить Эдуарду II конфискацией Аквитании, и получил от Эдуарда II грубую отповедь. После этого он принимал участие в каждом значительном дипломатическом обмене между двумя странами до 1334 года[166]. Пьер Роже, получивший очень похожий отпор от королевы Изабеллы в 1328 году, был более значительной фигурой, и его лицо, вероятно, было наиболее знакомо последующим английским послам. Он был теологом и в свое время известным оратором, которого часто использовали в качестве публичного представителя взглядов французского правительства. В памятный случай в зале аудиенций папского дворца в Авиньоне ему выпало выступить с протестом от Франции в начале Столетней войны, что он сделал убедительным и красочным языком[167]. Это была пропаганда, причем пропаганда во время войны, которую вел верный слуга французского государства. В то время, когда войны еще можно было избежать, Пьер Роже выступал за компромисс, но ему оппонировали другие, на чьи суждения сильнее повлияли формальности закона и гордость. Кроме того, он был практикующим епископом, а не постоянным королевским чиновником, и у него были другие заботы, даже когда он находился при дворе. Пьер Роже занимался дипломатическими вопросами по мере их возникновения, а затем переходил к другим делам.