— Я знаю, о чем ты думаешь.
Эд стоял совсем близко, что дыхание смешалось в пространстве между нами.
— Правда?
Он замялся, будто боялся сказать что-то значительное.
— Да. Нам нужно встать в очередь на карусель, пока не так много желающих.
Мы попали буквально в парк развлечений. Катались в чайных чашках, ели сахарную вату до тех пор, пока пальцы не слиплись, а животы не разболелись. Потерялись в суматохе. Когда Эд выхватил меня из толпы, на его шее блестела легкая испарина.
— Может, мне надо подать документы в Кардифф?
У меня перехватило дыхание.
— Вместо Оксфорда?
Помедлив, он кивнул. На краткий момент я унеслась в сказочные грезы.
— Эд, нет. У тебя потрясающая и уникальная возможность. Не упусти ее. Родители тебе не просят. — Я произносила правильные слова, но отчаянно ждала протестов с его стороны.
Я очень хотела, чтобы мы учились вместе в Кардифф.
— Может, дело не в родителях.
Я почувствовала, как его пальцы сжали мою руку. И позже я не раз задумывалась, что это значило.
— А из-за чего тогда?
— Может, из-за разлуки с тобой, — прошептал он. — Мне не нравится идея расставания.
Я хотела было опять произнести благоразумные слова, но вместо них услышала свой ответ:
— Мне тоже.
— Вы оба молодцы. — К нам приближалась Пегги, сжимая лотерейные билеты.
Я резко отбросила руку Эда. Лицо бабушки вытянулось.
— О, простите. Я вам помешала?
— Нет, совсем нет, — поспешила заверить я.
— Вовсе нет, — повторил Эд.
После я думала, что было бы, если бы не вмешалась бабушка?
***
До конца выходных я не видела Эда. У папы был день рождения, и мы уехали на два дня в Лейк Дистрикт.[40] На вершине холма Олд-Мен-оф-Конистон устроили пикник, совсем как в детстве.
— Ты о чем-то постоянно думаешь, — заметил папа.
— Извини. — Тряхнула я головой. — Любуюсь видом просто.
Мы развернули сэндвичи с сыром.
— Я так и не научился делать их в форме роз, — произнес отец.
— Что?
— В детстве ты постоянно просила сделать бутерброды в форме цветов для школьного ланча.
Я рассмеялась и закатила глаза.
— Вот хулиганка!
— Ты была милым ребенком, — не согласился папа.
Мыслями я снова вернулась к Эду. Наши отношения всегда были платоническими, не было никаких намеков. Но, может, из-за будущей учебы в разных университетах и разных городах, в них появилось что-то серьезное? Он еще не уехал, а я уже скучала по нему. И казалось, что Эд испытывал те же чувства.
— Как ты понял, что влюбился в маму? — спросила я отца.
Он помолчал, обдумывая вопрос.
— Потому что она была первым человеком, о ком я думал, проснувшись утром, и последним человеком, о котором думал засыпая. Не только в начале отношений, когда все кажется радужным, а жизнь не испытывает на прочность. Это ощущение никогда не менялось.
Он посмотрел на меня, и опустив глаза произнес:
— И сейчас не изменилось.
***
В понедельник меня охватило тяжелое чувство, словно грудь сдавили ремнями. Я эгоистично мечтала, чтобы Эд вновь сказал о своем желании учиться вместе в Кардифф. Но мой друг молчал на обратном пути из школы. Страшно подумать, что бы это значило.
— Отец собирается на пенсию, — наконец, произнес юноша.
— Правда? Здорово! Хотя он еще совсем молод.
— Да, но у него проблемы с коленями.
— Вы будете продавать бизнес?
Эд посмотрел в окно.
— Я не уверен. Он не хочет этого делать после всех лет, потраченных на его создание.
Я хотела расспросить больше, но Эд начал говорить о каких-то политических дебатах по ТВ, потом переключился на музыкальный альбом, по слухам очень хороший. Вскоре я забыла об этом разговоре до самого нашего выпуска.
Эд получил условные предложения из нескольких университетов, включая Кардифф и Оксфорд. Последний был настолько впечатлен результатами собеседования, что готов был принять парня на выгодных условиях. Эд с легкостью мог получить высшие баллы.
С появлением первой зелени и неуверенным приближением весны, начались экзамены, и я чувствовала странное и некомфортное отчуждение между нами. Мой друг больше не стремился совместно готовиться к экзаменам, не поддерживал беседы о будущей студенческой жизни.