— Михаил Соколов, — спокойно представился высокий господин в партикулярной шинели. — Я познакомился с Димитрием Невским в Москве на балу по случаю Христова Рождества, и он пригласил меня погостить. Да, не успел познакомиться, как уже пришлось попрощаться. Это ведь его могила?
Господа в смятении кивнули.
— Александра, Николя, я помню вас. А вы… — Он посмотрел на Анну. — Анна Невская. Так?
Барышня неуверенно кивнула. Михаил приблизился к Анне и осторожно коснулся кровоточащей руки.
— Все будет хорошо, я не оставлю вас. У вас глаза отца, храбрые. А вам, сударыня, — он строго поглядел на Элен, — покинуть бы земли Невских, да поскорее, пока не сдал вас властям!
— Будьте вы все прокляты! — сквозь зубы плюнула Элен и, неуклюже переступая через сугробы, направилась прочь.
— Благодарю, — прошептала Анна Димитриевна, не в силах оторвать взгляда от спасителя. По виду он не напоминал помещика, скорее был обычным штатским человеком, городским.
— Вы всегда носите при себе оружие? — тихо поинтересовалась Анна. Спаситель иронично усмехнулся.
— В такие дальние места тяжко было бы ехать без пистолета. Разбойники, говорят, здесь хорошенько промышляют. Хвала Господу, эта сударыня не успела сотворить то, что намеревалась.
— Да… Вы вовремя здесь оказались…
— Разбойники, душевнобольные или нечистая сила, господи, не знаешь, что хуже! — попробовал пошутить Соколов.
— С бандитами не сталкивалась, зато с нечистой силой, — тут Невская обвела печальным взором присутствующих на кладбище, — столкнулись все.
Михаил с позволения девушки прижал ее к себе, укутывая шинелью.
— Христос рождается, и нечисть вся в землю уходит, — произнес он будто заклинание. А затем с горечью посмотрел на Анну и тепло улыбнулся ей: — С Рождеством вас, Анна Димитриевна…
Михаил Соколов, прибывший из Петербурга и спасший Анну от смерти, теперь жил с ней, уже законной супругой, в столице. Венчались они тихо и особо старались не вспоминать страшные зимние дни.
Год спустя у Аннушки родились близнецы. Род Невских продолжался. Димитрий был бы очень этому рад, Анна в том не сомневалась. До сих пор Анна не могла поверить, что высшие силы не только сохранили жизнь ей и ее племянникам, но и даровали верного, любящего супруга. В Санкт-Петербурге время мчалось с бешеной скоростью. С недавних пор Михаил готовился поступать на службу и потому весь досуг посвящал жене.
— Скоро состоится императорский бал, — сообщил он. — Мы приглашены. И вся твоя семья.
— Ох, наконец я увижусь с племянниками. Андрюша и Машенька поди подросли…
— Конечно увидишься, душа моя. А знаешь ли, дорогая, кто еще, говорят, будет на балу?
Анна с любопытством всмотрелась в лицо супруга.
— Да неужели сам?..
— Верно, мы сможем пообщаться с Александром Сергеевичем, с этим царскосельским стихоплетом!
В его голосе прозвучала тонкая ирония. Тем не менее, поддерживавший увлечения супруги, Михаил начал читать стихотворение, через каждую строку нежно целуя Анну в щеки, губы и шею:
Едва прозвучало последнее слово, как с первого этажа раздался стук.
— Господь милостивый, мы кого-то ждем? — улыбнулся Михаил, нехотя отрываясь от поцелуев.
Он собрался было пойти посмотреть на незваного гостя, но Анна его опередила, решив, что попросту Чернышевы приехали раньше, чем обещали.
— Я сама, Миша, встречу, сама…
Странное предчувствие встревожило Аннушке сердце, когда она спустилась вниз. Слуги будто пропали из дома, и никто не открыл двери. Анна сама их распахнула.
На крыльце у парадной стояло нечто тяжелое, накрытое белой простыней. На ступени лестницы лежал конверт. Развернув его трясущимися руками, Анна прочла единственную фразу, красивым почерком выведенную на листе: «Avec amour de Paris!»[5]
Бес дернул снять с непонятного подарка покрывало. Под ним оказалась статуя ангела. Печальными глазами на Анну смотрело изваяние, и странная улыбка кривила его каменные губы…
Александра Фартушная. Черная плакальщица