Я спустилась на кухню посмотреть, как управляется повар. Приглашения к завтраку были разосланы ста офицерам. Хватит ли на всех фарфора?
Кельё, к сожалению, был едва не в обмороке от сознания своей вины. Дрожжевое тесто для хлеба не поднялось из-за неожиданного мороза. Мы придумали накрыть выстроенные вдоль плиты кастрюли ватным одеялом.
Вскоре по узкой лестнице скатился Эжен, невыспавшийся и голодный.
— Почему все в мундирах? Что происходит?
— Предлагаю и тебе переодеться в военную форму, — сказала я, протягивая булочку, которую сын мигом проглотил. — И седлай-ка лучше лошадь.
Было еще темно, когда приехал Талейран.
— Не думал, что вы встаете до полудня, — поддела я его, подавая пивной суп, который, как я знала, он любит.
— Я еще не ложился.
— Не хотите кофе? — В доме пахло жареными зернами.
— Мой мозг не требует подпитки, — без всякого выражения произнес Талейран.
— Вы так спокойны, гражданин…
«В отличие от остальных», — подумалось мне.
— Вероятно, вы забываете, мадам: я всегда побеждаю.
Тотчас к Талейрану присоединился Бонапарт, и оба медленно пошли к дверям. Большие сапоги Талейрана поскрипывали.
— Держитесь почтительно, — подслушала я слова Бонапарта, — но дайте ему понять, что у него нет выбора.
— Талейран поедет к директору Баррасу? — тихо, чтобы не услышали в гостиной, спросила я Фовеля. — Убеждать его уйти в отставку?
— С помощью двух миллионов франков, — добавил Фовель, кусая ноготь на большом пальце.
Два миллиона? Я одними губами повторила эти слова и выпучила глаза.
— Это сможет его убедить.
— Да, только если Талейран сам их не прикарманит.[120]
В гостиной я обошла всех гостей и с каждым заводила разговоры, но это было непросто: все чувствовали себя напряженно, пили шампанское, не сводя глаз с двери кабинета. Послышался трубный сигнал.
Два государственных курьера, пригнувшись, чтобы не повредить плюмажи на своих шляпах, прошли в дверь.
— Официальное сообщение для генерала Бонапарта, — объявил один из них, хлюпая носом. Оспины на лице, покрасневшем от холода, придавали ему взволнованный вид. — От Совета древностей.[121]
Я повела курьеров в кабинет через гостиную, где все перед нами расступались.
— Позовите Эжена! — сказал мне секретарь Бонапарта. — Он нужен генералу.
Эжен вскочил на ноги, когда я позвала его. Скрылся в кабинете Бонапарта и вскоре вышел оттуда, принеся с собой запах сигарного дыма.
— Надо ехать, — бросил он на ходу, прицепляя к поясу отцовскую саблю.
— Тебе понадобится вот это, — протянула я ему шляпу. — Что происходит?
Увы, даже родная мать не имела права знать всего.
— Я должен сделать объявление Совету древностей! Надо сообщить, что генерал едет. — Эжен состроил гримасу и стал кусать ногти в притворном ужасе.
Я улыбнулась его обаятельным чудачествам. Ему уже восемнадцать, но он часто ведет себя как мальчишка.
— У тебя все получится, — уверила я его. Вот только, когда дело доходило до театральных постановок, Эжен всегда забывал свою роль.
Во дворе толпились люди в военной форме — чего-то ждали, но чего именно, никто не знал. На глазах у всех Эжен вскочил в седло, прикоснулся к шляпе — я знала, как он горд, что сидит верхом на такой прекрасной лошади, в мундире адъютанта, — и галопом поскакал по аллее. Я вернулась в дом, где в столовой обнаружила беседующего с Фовелем мужа. Тот торопливо расцеловал меня:
— Пора!
Люди во дворе приветствовали вышедшего к ним Бонапарта. «Владыка, подвигами славный», — подумала я, припомнив строчку из Оссиана. Бонапарт обратился к собравшимся с верхней ступени лестницы, будто все это происходило во время войны. Вдруг — как по волшебству! — выглянуло солнце. Послышался лязг сабель. В воздух полетели шляпы. Солнечный луч осветил пространство перед Бонапартом, вокруг заблестели копья.
Кучер Антуан вышел из конюшни с черным жеребцом, который пятился, несмотря на цепочку с металлическими выступами, проходившую у него поверх ноздрей. Кто-то придержал стремя садившемуся в седло Бонапарту. Жеребец шарахнулся, едва не сбросив всадника. Бонапарт, натянув поводья, закричал что-то собравшимся. Жеребец встал на дыбы и поскакал по узкой аллее, тряся головой и взбрыкивая. За Бонапартом двинулись остальные.
120
Нет достоверных сведений о том, что Баррас получил деньги. Возможно, они так и остались у Талейрана.
121
Наполеон ожидал декрета от Совета древностей о предоставлении ему командования войсками в Париже. Это был первый этап плана.