22 ноября
Мадемуазель Ланнуа не разговаривает с Агат.
— Не хочу иметь ничего общего с этой якобинкой, — твердо сказала мне гувернантка.
— Должна вам напомнить, — парировала я, — что мой муж также якобинец, бригадир-генерал революционной армии. Вы в республиканской семье.
Я настояла, чтобы она брала Гортензию на революционные праздники и позволяла ей играть с детьми торговца книгами. В разговорах с мадемуазель Ланнуа я выступаю гораздо большей патриоткой, чем на самом деле; ее заносчивость и высокомерие даже во мне пробудили революционный дух.
Понедельник, 26 ноября
Дом превратился в шпионское гнездо. Агат шпионит за Ланнуа, а та — за Агат. Гортензия шпионит за ними обеими.
На прошлой неделе дочь сообщила мне, что каждый день после завтрака Агат тайком уходит из дома неведомо куда. Я проверила — действительно так. Агат уходит украдкой в десять утра. Через час возвращается раскрасневшаяся, в то время как домашние дела не сделаны.
Теперь я выяснила, куда она ходит. Оказывается, ее привлекает гильотина на другом берегу реки, на площади Людовика Пятнадцатого — ныне площади Революции. Там теперь каждый день собирается толпа, и, пока летят головы, торгуют лимонадом, дети играют, пожилые дамы сплетничают.
29 ноября
Утром ходила к своей портнихе на улицу Сент-Оноре. У меня упало сердце: по улице, приближаясь ко мне, ехала телега с тремя мужчинами и женщиной, их везли к гильотине. Один из мужчин — совсем молоденький, почти мальчик, — плакал; другой старался его утешить. За телегой, отплясывая фарандолу, следовало пятеро мальчишек.
Потрясенная, я перешла улицу и обратно возвращалась вдоль дворцовых садов. Там я нашла свободную скамью под каштаном и села. Сердце мое теснила печаль. Неподалеку от меня, под деревом, продавец игрушек расставлял на подносе крошечные гильотины — как раз такие Гортензия и Эжен упрашивали меня купить, а я непатриотично им отказала.
Я слышала крик толпы, собравшейся на площади Революции. То и дело одни начинали петь, другие подхватывали, песня звучала громче и радостнее. Утро стояло ясное и солнечное, и если отвлечься от мыслей о ноже гильотины, то просто невозможно представить себе более безобидное собрание.
Раздался приветственный гул толпы и возглас:
— Да здравствует республика!
Упала голова.
Во что превратилось наше общество?
22 ноября 1792 года, Страсбург
Дорогая Роза, победа увенчала наше оружие! Я был уверен, что мой генерал, великий Кюстин, возьмет Майнц, а заодно и Франкфурт! Эта победа доказывает праведность нашего дела. Наша республика, сбросив иго тирании, понесет знамя свободы всем народам мира! Эта новость упростила мою работу по обучению новых рекрутов. Слава стучит в их сердцах и заставляет с усердием браться за дело.
Эжен болел лихорадкой, но теперь поправляется.
8 декабря 1792 года, Страсбург
Дорогая Роза, ликование обернулось позором. Войска генерала Кюстина вынуждены отступить к Майнцу, где застряли на зиму. Многие из моих людей дезертировали. Ходят слухи, что в результате Кюстин будет арестован. Не верьте тому, что читаете в газетах.
Среда, 26 декабря
Начался суд над королем.
— Это оскорбление! — воскликнула Ланнуа. — Король не может совершить ничего дурного! — Она убеждена, что компрометирующие документы, обнаруженные в железном сундуке, специально подложены туда якобинцами.[55]
— Умоляю вас, Ланнуа, придержите язык! — прошептала я, призывая ее осмотрительнее выбирать выражения. Выступать в поддержку королевской семьи сейчас — преступление, караемое смертной казнью. — Гувернантке голова еще пригодится.
— К черту! — воскликнула она. — К черту, вот так!
У нее есть свои привлекательные черты, но их еще нужно поискать.
В тот же день, позже
Вечером ко мне зашла рыночная торговка рыбой. Меня удивил исходивший от нее запах розового масла. В гостиной она сняла капюшон. Это была Фэнни.
— Почему вы в таком наряде? — спросила я.
— Я пришла предостеречь тебя, — прошептала она, дав мне знак молчать. — Франсуа бежал. Он пытался освободить короля.
55
2 ноября 1792 г. за деревянной стенной панелью дворца Тюильри был обнаружен запертый железный сундук, содержавший тайную переписку между королем и австрийцами.