— Боже мой! — Я опустилась на стул. — Освободить короля? Из Темпля? — Эти слова я произнесла одними губами.
Фэнни, кивнув, достала из корзинки карандаш и бумагу. «Франсуа был одним из горстки», — написала она. И добавила: «Это заговор».
Я так была потрясена этой новостью, что едва соображала. Старший брат Александра, осторожный, тихий, благородный Франсуа предпринял в высшей степени рискованный шаг, отчаянный и героический. Он рисковал жизнью ради спасения короля.
Фэнни сунула мне в руку другой обрывок бумаги. «Он в Германии, хочет вступить в эмигрантскую армию в Кобленце», значилось на нем.
Я бросила исписанные бумажки в огонь. Что же, Франсуа и Александр теперь будут воевать друг против друга? Неужели только смерть примирит их?
В коридоре послышался звук затворяемой двери. Агат. Я жестом показала Фэнни, чтобы она соблюдала осторожность.
Фэнни протянула ко мне руку. В ней был драгоценный камень, бриллиант. Прошедшие сквозь него лучи света дрожали на коже.
— Я возьму только звонкой монетой, гражданка, — громко сказала она, обнаруживая умение говорить с площадным акцентом: умение, о котором я не знала. Не будь я так встревожена, этот момент мог бы показаться мне забавным.
— Это настоящий? — едва слышно спросила я. — Что вы за него просите?
— Меньше половины его истинной стоимости.
— Вы говорили с Франсуа? — прошептала я, убедившись, что нас не подслушивают.
Фэнни кивнула.
— Он приходил попрощаться с Эмили, оставил письмо своему отцу. Попробую выбраться сегодня из Фонтенбло. Надо предупредить маркиза. Разумеется. Теперь мы все будем под подозрением.
— Но как? — Всю неделю кордоны были закрыты.
Фэнни посмотрела в сторону коридора.
— Я знаю одну швею, которая живет в двух шагах от пролома в стене, — нашлась она. — Им пользуются только контрабандисты.
Снова в коридоре послышались тихие шаги.
— Итак, добрая женщина, сколько вы хотите за это?
Фэнни написала что-то на клочке бумаги. «Буду скрываться», — прочитала я. И тут мне во всей полноте представилось наше положение. Очень могло оказаться, что Фэнни я больше никогда не увижу. На глазах выступили слезы, несмотря на все мои старания.
Фэнни вложила мне в руку бриллиант, ущипнула меня за щеку и вышла.
Вторник, 15 января 1793 года
Короля признали виновным в государственной измене. Ланнуа сильно нездоровится; чтобы поставить ее на ноги, давали ей крепкое спиртное.
— Его убьют? — спросила Гортензия. — Отрубят голову?
Я уверяю ее, что нет. Как бы ни любили французы свободу, всем нам дорог наш добрый король Людовик.
17 января
Я находилась в парфюмерной лавке на улице Нёв-де-Пати-Шо, когда услышала снаружи крик конного глашатая:
— Король должен умереть! Король должен умереть!
Я повернулась к хозяйке лавки. Она разрыдалась и выбежала. Я вышла на яркое зимнее солнце. Другие тоже вышли и стали вдоль улицы. Все были потрясены и смотрели друг на друга молча. Наш король должен умереть?
21 января
С рассветом забили в барабаны. Я закрыла шторы, но барабанный бой все равно был слышен.
Ланнуа не выходила из своей комнаты, молилась. Агат отнесла ей чашку чая.
Трижды прозвучала барабанная дробь, даже Гортензия примолкла. Я обняла дочь.
Король мертв. Мы убили своего короля.
ЗВЕЗДА МОЕГО МУЖА ВОСХОДИТ И ЗАКАТЫВАЕТСЯ
28 мая 1793 года
Сегодня вечером заходил депутат Тальен — голова с короткими щетинистыми волосами непокрыта, несмотря на накрапывающий весенний дождь.
— Что случилось? — Жена солдата всегда боится новостей.
— Ваш муж получит повышение по службе, — сказал Тальен.
— Повышение? — Александр всего два месяца назад стал генералом.
— Будет командующим Рейнской армии. Завтра об этом объявят в Ассамблее.[56] — Тальен отстегнул саблю и прислонил ее к стене.
— Неужели нельзя ничего сделать, чтобы этому помешать?
— Это большая честь, гражданка.
Я прикусила язык.
Теперь почти три часа ночи. Не могу уснуть.
Александр — командующий армией? Мне бы радоваться, но меня одолевает страх. Оружие Александра — перо, а не сабля. Вижу себя во вдовьем трауре, вижу одетых в черное детей…
29 мая
Встретила под аркой Тальена; яркий плюмаж выделяет его среди депутатов в высоких черных шляпах. Он велел секретарю проводить меня в частную ложу Ассамблеи — если судить по роскоши отделки, та некогда принадлежала королевской семье. Со своим ватерклозетом и камином, она больше похожа на квартиру. В ложе уже находились три дамы, одна из них — в алом атласном платье с глубоким декольте. Они представились гостьями депутата Барраса, «увы, уехавшего с миссией на юг», пояснила мне женщина в алом платье.
56
Тальен использовал слово «собрание». Во время революции название палаты несколько раз менялось. 17 июня 1789 г. Генеральные штаты были переименованы в Национальную ассамблею, которая, в свою очередь, осенью того же года стала Учредительным собранием. С принятием новой конституции 1 октября 1791 г. палата получила название Национальной законодательной ассамблеи, которая 22 сентября 1792 г. стала Национальным собранием. В книге повсюду, чтобы не путать читателя, используется название «Ассамблея».