То есть рабы, в условиях латифундиального хозяйства, превращались в паразитический класс. А те рабы, которые гибли на тяжелых работах, они, в общем, оставались никем. То есть из-за того, что они очень быстро там обменивались, приходилось доставать новых и новых, а доставали их легионеры — бесплатно. И, таким образом, система превратилась в паразитическую систему, — за счет, главным образом, природы Средиземноморья и окрестных стран, в которые шла постоянная экспансия.
Экспансия шла и в I в. — Цезарь захватил Галлию, огромное количество золота получил отсюда. И с помощью этого золота взял власть в Риме. Помпеи захватил Сирию. Антоний, женившись на Клеопатре, тем самым ввел римскую систему в Египет, который потом был оккупирован, после гибели Антония. То есть к I в. создалась страна, которая была ограничена Рейном — здесь была граница (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.), Дунаем — здесь была граница, и Евфратом — здесь была граница, вот так проходила. Огромная страна! Спасало природу, отчасти и очень мало, лишь то, что в этой большой стране было населения примерно 50–52 миллиона жителей. То есть того перенаселения, которое есть сейчас, не было. Но абсолютно неэкономное расходование природных средств подрывало внутреннюю систему, изменяло ландшафт. А поскольку мы уже говорили в предыдущих лекциях, что этнос — это система, непосредственно связанная с вмещающим ландшафтом, то стал меняться и этнос.
Забегая вперед, скажу, что легионеры, число которых увеличилось до 100–120 тысяч человек, не считая вспомогательных сил, — женщин, детей, прислуги, всего, только реальной силы было такое количество, — они составили особую субэтническую группировку, которая начала постоянно бороться с Сенатом и гражданским населением. Дальнейшая история Рима — это была борьба профессиональных военных со всеми прочими. Причем военные, как правило, естественно, побеждали.
Как мы видим, прогрессивное развитие, которое привело Рим от его основания до его расцвета, носило в себе уже причины дальнейшего упадка. То есть мы видим здесь не прямое эволюционное развитие, а развитие диалектическое. За счет чего? — Подождем решения.
Посмотрим, что было в Ираке.
Парфяне — это примерно наши туркмены. Все помнят стихи Пушкина: «Узнаем парфян кичливых / По высоким клобукам».[86] Так вот, туркмены до сих пор носят высокие шапки. Это парфянская одежда.
Народ этот был очень немногочисленный, но весьма боевой и воинственный. Они создали систему подлинно аристократическую, наиболее близкую в политическом отношении к феодальным системам. Во главе страны, завоеванной парфянами, то есть всего Ирана, стоял не шах, а четыре знатных рода, один из которых правил, а остальные ждали очереди. Назывались пахлавы, фамилия у них была Пахлавы. Затем, существовало семь знатных семейств, которые не имели права на престол ни при каких условиях. Но составляли высшую аристократию — министров и советников царя, уполномоченных, так сказать, — кадры для самых высоких должностей. Все должности были наследственные. Ниже стояло дворянство. Примерно 240 семейств парфянских и отчасти персидских, которые должны были нести службу в коннице. Естественно, — за свой счет. Это были богатые люди, потому что лошади тогда очень дорого стоили, гораздо дороже, чем в позднее время. И вооружение стоило дорого. И каждый выходил ведь не один, а «конно, людно и оружно», то есть в сопровождении своих слуг. И это была грозная сила, ударная сила — парфянская тяжелая конница.
Ниже были декханы (так сейчас называются крестьяне, но в то время это слово не значило «крестьянин» в нашем смысле) — это были мелкие землевладельцы, которые сами работали на своих участках и которые носили сабли и выступали в случае войны (а войны были постоянно), как пехота. На лошадей у них денег не было. А ниже были уже горожане, батраки, бедняки и прочие угнетенные массы.
Система была о-очень продуманная, очень сильная. Они имели огромные успехи, они отбили римлян, они отбили саков (это среднеазиатские скифы), которые на них пытались напасть с востока. Но все-таки благами страны пользовалось слишком незначительное количество людей. И эти люди были для Ирана основного, западной части Ирана, — чу-ужи-ми людьми. Их никто за своих — за персов — не считал, хотя их признавали и подчинялись им. И когда в 224 г. вождь, один из семи знатных родов Арташир Папаган из рода Сасана, князь города Тарса, вот здесь вот (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.), поднял восстание, то к нему примкнули почти все декханы, то есть пешая часть войска. И примкнули маги, то есть — интеллигенция. Маг — это в то время означало просто грамотный человек, интеллигент, ученый. Они его поддержали, и он низверг Парфянскую династию, хотя прекратили только членов царствующего дома, а всех прочих — взяли на службу. То есть система хотя и пошатнулась и заменился в ней личный состав, но она укрепилась. Как будто так же, как в Риме, правда?
Что же было в это время в Китае, к I в.? В Китае, как только он объединился и избавился от своих объединителей, тех самых, которые заставляли крестьян работать без отдыха, а интеллигенцию заниматься исключительно тремя научными специальностями, а все прочие были запрещены. Какие три? — Астрология, метеорология и агрономия. Всё. Прочее было запрещено под страхом закапывания живым в землю. Как только от этих извергов избавился Китай, а извергами называлась династия Цин, и простой крестьянин Лю Бан взял власть в 207 г. до н. э., то наступила эпоха династии Хань. Эпоха, где количество законов сократилось, соответственно сократилось и количество преступлений. Население начало потрясающе быстро расти. Поднялись земледелие, ремесла, образование, даже военное дело. Причем сами китайцы не любили служить в армии, при всей своей воинственности, дисциплину не любили, шагистику не любили. И поэтому в армию отправляли молодых негодяев, то есть преступников определенного возраста, которые должны были в армии отбывать свой срок наказания. И молодые негодяи воевали довольно сильно, крепко.
И что же было для Китая самым тяжелым? То, что в Китае много тута. А тут ест шелковый червь. И китайцы научились делать великолепные шелковые нити. И ткать из них материи. И удобно, и красиво, и замечательно, и, самое главное, — вши не водятся на шелку. А в то время, когда весь мир заедали вши, для каждого человека иметь шелковую рубашку — это было великое счастье. Шелк шел как валюта, наравне с золотом. И вот тут-то была беда для великолепного, растущего, богатого Китая.
Тут мы сомкнем линии нашего исследования.
Римляне знали о Китае только по слухам. Китайцы — о Риме знали только по слухам. Между ними существовала, значит, Парфия, и государство Кушан — в Индии. Я его специально оставляю в стороне, потому что это нас уведет далеко. И вот эта местность называлась Согдиана. И здесь согдийские купцы ходили караванами, — вот таким вот образом (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.), в Китай. И возили из Китая шелк, который продавали за баснословные деньги, а с Запада привозили другие предметы роскоши — духи, киноварь, пурпурную краску, притирания всякие и золото, конечно. Но вы понимаете, что Запад не мог оплатить своими продуктами того количества шелка, который он соглашался потребить. И римские женщины требовали у своих мужей, чтобы им эти мужья предоставляли эти шелковые одежды. Мужья и рады были бы, но приходилось за шелк платить золотом. И кому?