Безземельные крестьяне, отправляясь за Аллеганы, были уверены, что свободным делает человека воздух американского Запада. Ведь писал же Гектор Кревекер — американец французского происхождения, бывший дворянин, впоследствии превратившийся в фермера: "Когда европеец впервые прибывает в Америку, он кажется ограниченным в своих взглядах, в своих намерениях… но вдруг совершенно преображается. Стоит ему только глотнуть нашего воздуха, как он начинает строить новые планы жизни и пускаться в предприятия, о которых он и мыслить не посмел бы на старой родине".
Американские пионеры строили не города, а деревни — фермерские поселения, которые все вместе составляли, особенно на окраинной полосе, свободную, демократическую по духу, враждебно настроенную к восточной буржуазии фермерскую цивилизацию. У нее тоже были свои органы самоуправления — органы власти, выполнявшие не только хозяйственные, но и принудительные функции. Эта центробежная цивилизация вселяла беспокойство в души буржуа и их политических вождей на Востоке. Остановить массовое, целеустремленное перемещение людей, которое по своим масштабам может быть приравнено к эпохе великого переселения народов, они не могли.
В 1787 году, когда на заседаниях конституционного конвента обсуждался вопрос об избирательном праве для негров плантаторского Юга и свободных фермеров Запада, член Палаты представителей Джошуа Куинси из Массачусетса заявил:
"Давайте заглянем вперед и представим, что вдобавок к этой массе людей все население замиссисипского края будет представлено в обеих законодательных палатах и примется издавать законы, распоряжаться нашими правами и решать нашу судьбу. Сэр! Разве можно хоть на миг допустить мысль, что патриоты того времени примирятся с этим..? Нет! Они не будут такими идиотами…".
А в 1830 году, спустя два года после того, как "старый дуб" Эндрю Джексон — личность, которая в иное время и при иных обстоятельствах могла бы стать предводителем крестьянского восстания, — был избран президентом, представитель западной Виргинии заявил во время дебатов в законодательном собрании штата по вопросу о расширении избирательных прав: "Но, сэр! Не роста населения на Западе следует бояться этому джентльмену[2], а силы, силы, которую придают этим переселенцам легкие ветры гор и уклад жизни на Западе. Они перерождаются, сэр. Они быстро становятся трудящимися политиками, а разница между разглагольствующим политиком и трудящимися огромна, сэр".
Этот насмешливый тон приобретает простонародную грубоватость в одной из петиций, в которой западные фермеры требовали от конгресса предоставить их территории статус штата: "Некоторые из наших сограждан, возможно, считают, что мы не умеем управлять нашими делами и блюсти наши интересы; но если мы и грубы и неотесанны, то все же немного требуется ума, чтобы удовлетворить наши нужды. И дурак ведь наденет на себя свою одежду лучше, чем это сделал бы для него мудрец".
Торговая и плантаторская буржуазия постаралась через пятнадцать лет после американской революции создать такой механизм государственного правления, который, как считает Г. Аптекер, "сильно затруднил для масс осуществление действительной политической власти". Укрепляя собственное политическое господство, буржуазия норовила нанести удар по вольнозахватному землевладению.
После войны за независимость конгрессу удалось все же склонить тринадцать штатов уступить свои права на западные земли конфедерации. Земли поступили в общественный фонд, и встал вопрос о том, какой должна быть земельная политика конфедерации. Джефферсон и другие предложили продавать западные земли по самым низким ценам или даже отдать их поселенцам задаром. Будущий президент США рассчитывал таким образом осуществить свои теории на американской почве, построив здесь некое подобие буколического государства — фермерскую Аркадию, в которой не было бы места дымным городам — рассадникам бунтующей черни.
Его политический противник Александр Гамильтон — мессия американской буржуазии — рассматривал массивы западных земель прежде всего как средство решения финансовых трудностей молодой республики, обремененной большим национальным долгом. Он планировал организовать прибыльную торговлю ими. Этот план ущемлял интересы безземельных поселенцев, так как конгресс постановил пустить свободные земли в продажу огромными участками в шестьсот сорок акров по два Доллара за акр. Эта политика, разумеется, была выгодна крупным спекулянтам землей, которые только и могли приобретать такие участки. С этих пор на Западе появляется фигура спекулянта — "пирата", как его называли фермеры. Между ними завязывается непрекращающаяся борьба.
В результате этой борьбы практическое осуществление аграрных законов потерпело неудачу. Переселенцам, естественно, они казались лишенными здравого смысла или, по крайней мере, странными, ибо как можно, рассуждали они, назначать цену на дикие, неосвоенные земли, покрытые зарослями. У них был собственный взгляд на права и обязанности перед государством. Они считали освоение континента патриотическим долгом "хорошего" американца и оседали на приглянувшихся им участках, проявляя удивительное пренебрежение ко всяким юридическим формальностям. Этим было положено начало скваттерству — самовольному захвату земли по принципу "черного передела".
Аграрные законы игнорировались. Впрочем, не только аграрные законы, но и права индейцев, закрепленные в специальных договорах с конфедерацией. Экспедиция полковника Гармера, отправленная, чтобы изгнать пионеров, столь неуважительно попиравших буржуазный закон и договор, оказалась не в состоянии справиться с миссией. На Западе установились другие законы и порядки. Как замечает американский историк Бенджамин Гиббард в своей "Истории аграрной политики в США", здесь проявил себя дух народного или скваттерского суверенитета.
Закон требовал платить за землю, а пионер считал, что если земля и обладала какой-либо стоимостью, то это была исключительно стоимость циклопического труда, вложенного в нее фермером. Единственный закон, который признавался здесь, был закон первоначального захвата.
"Собственники!.. — взрывается неистовый Ишмаэль Буш в "Пионерах" Фенимора Купера. — Я такой же полноправный собственник земли, на которой стою, как любой губернатор в Штатах!..Где есть такой закон или право, по которым один будет владеть участком, городом или, может быть, целым графством, а другой — выпрашивать из милости землю, чтобы вырыть себе могилу? Это противно природе… Воздух, вода и земля даны свободно в дар человеку, и никто не властен делить их по кусочкам. Человек должен пить и дышать, и ходить, а потому у каждого есть право на свою долю земли. Почему бы землемерам Штатов не расставить свои инструменты и не провести свои пограничные линии у нас над головой так же, как под ногами? Почему бы им не исписать свои пергаменты громкими словами в знак того, что землевладельцам, или, пожалуй, вернее сказать, воздуховла-дельцам, предоставляется по стольку-то саженей неба, с такой-то звездой в качестве межевого знака…".
В 1828 году комиссия конгресса по общественным землям высказалась за узаконение заимок (захватов), так как "бороться с поселением на общественных землях невозможно". В Айове в 1838 году жило от 20 до 30 тысяч колонистов, хотя земля еще не была пущена в продажу. Все это население было скваттерами. В 1841 году сенатор Линн из Миссури заявил: "Весь Миссури заселен был отважной предприимчивой бандой еще задолго до размежевания. Так было, так будет всегда".
Один из жителей Алабамы писал военному министру в 1830 году о положении на передовой полосе поселений: "Сэр, я беру на себя смелость информировать Вас о постоянном надругательстве над законами США и над мирными и почтенными гражданами в этом округе. В округе Кахаба имеется пять ценных участков общественных земель. С санкции президента эти участки назначены в продажу в четвертый понедельник мая, но эта земля уже густо заселена фермерами, в основном состоятельными, как и в любом другом районе Южной Алабамы. Граждане, занимающие эти земли, вместе с немногими другими устроили митинг и вынесли в письменной форме торжественную резолюцию о том, чтобы воспрепятствовать всем и каждому, кто захочет осмотреть землю до дня продажи. Они обязались осуществить это силой оружия. Они также решили, что выставят на аукционе своего покупщика от каждого участка, чтобы он выкупил землю, которую они намерены оставить за собой, в то время как остальная часть их компании, вооруженная ружьями и мушкетами, расположится перед дверьми земельной конторы и будет немедленно стрелять во всякого, кто назначит цену за какую-либо из тех земель, которые скваттеры считают своими.
2
Имеется в виду представитель плантаторской восточной половины Виргинии в законодательном собрании.