Он застал Дьебоя в печали и горе, какие знает лишь Аллах. Когда Омар вошел к нему, Дьебой сказал: "Что там?" Он ему ответил: "Я умер..." Тот воскликнул: "Я сам — выкуп за тебя, я умру вместо тебя! Скорее же [изложи] мне новости!" Омар ему ответил: "Потерпи, пока не увидишь". И вошли посланные аскии со всеми дарами. И Дьебой сказал: "Уж не от этого ли? От сего ты не умрешь! Так от чего же умрешь ты? Свободный умирает только от добра — так продолжай же умирать от подобного этому, а я тебя в том опережу..."
Потом аския позвал Мухаммеда, сына аскии ал-Хаджа, и сделал для него подобное тому поступку.
Наутро Омар-Като нарядился, сел на своего коня и отправился ко дворцу аскии. Тот был на своей аудиенции, с многочисленным обществом в ней. Омар стал горячить своего коня, [толкая его] вперед и назад, пока не закончил обычный обряд, а потом, после того как было ему предложено, заговорил и сказал уандо: "Скажи аскии: эта группа людей Сонгай говорит то, чего не делает! Они — те, кто удерживает в устах своих и воду и пламя. И всякий, кто здесь к тебе обращался в первый раз, говорил неправду. А вот завтра придет Садик, и, когда мы с ним встретимся, вот это копье, которое вонжу я в сына его матери! И всякий, кто искренен, пусть скажет подобное этой речи!" И общество рассеялось, опоясываясь [оружием], и все говорили подобное этому.
В пятницу восемнадцатого джумада-л-ула [15.IV.1588] балама Мухаммед ас-Садик остановился со своим войском в Комбо-Корей. Был поставлен его шатер, он в него вошел. Первым, кто с ним туда прибыл, был упомянутый маренфа ал-Хадж; когда он увидел шатер баламы, то погнал своего коня и гнал его, пока не приблизился к ним. И, крикнув громко: "Где Садик?!", он метнул дротик в шатер, так что тот чуть не обрушился (балама же находился внутри него), и поскакал обратно. Потом прибыл отряд туарегов, а затем и остальная конница аскии, подобно рою стрекоз.
Балама и его товарищи встали, подняли дротики свои[574] и изготовились для битвы. И погнал балама [коня] /128/ и гнал его, устремясь в сторону аскии Исхака. Но его встретили Омар-Като и Мухаммед, сын аскии ал-Хаджа. Омар-Като метнул дротик в голову баламы, но дротик улетел в небо из-за шлема, что был на его голове. И балама сказал: "Сын мой Омар-Като, это ты метнул в меня железо?!" Но тот ему ответил: "Тункара (а это — слово, которым выражают почтение к баламе и курмина-фари), среди нас нет ни одного, [кто бы], если бы аския его поставил в это твое высокое положение, не поддерживал его достойно!" Сердце баламы разбилось, но он возвратился к своему делу, и продолжали он и его товарищи сражаться с войском аскии на протяжении того дня, пока не был балама обращен в бегство. В бегстве он направился в Томбукту, а аския вернулся в свой дворец. Затем он послал вдогонку баламе людей и велел им схватить баламу, куда бы тот ни направился.
Что до жителей Томбукту, то у них не было вестей о том, что произошло между противниками, как вдруг к ним прибыл сам балама Садик — в среду двадцать восьмого [числа] упомянутого джумада-л-ула [25.IV.1588], сообщил им о разгроме своего войска. И рассказал, что, в то время как в пятницу он был в Комбо-Корей, вдруг поднялось над ними большое [облако] пыли от великого войска аскии Исхака, [что] они встретились, сражались от восхода до захода солнца и [что] среди них погибло множество народа. И тогда-де он обратил спину вместе с хомбори-коем, бари-коем и багена-фари Букаром — и все они ранены, за исключением одного только багена-фари.
Потом Садик пошел в Тендирму и переправился через Реку на сторону Гурмы; и вместе с ним были хомбори-кой Манса и бена-фарма Дако. Их настигли люди, что его преследовали, схватили их и доставили их в Канато. В нем были убиты по приказу аскии Садик и бена-фарма Дако. Их обоих похоронили по соседству с Бенканом и Хади. Эти четыре могилы там известны. Что же касается хомбори-коя, то его доставили /129/ к аскии. Тот его поместил в Сонно-коро; на нем зашили бычью шкуру, и аския [велел] его бросить в яму глубиною в два шага в своей конюшне. Он был заживо засыпан землей и умер от этого. Прибегнем же к Аллаху от людской тирании!
Исхак отправил своих посланцев в Томбукту, чтобы они схватили магшарен-коя Тибирта и томбукту-коя Букара, приказав им убить их там. А что касается ал-Кейда ибн Хамзы, то его аския простил, ибо был тот бедным купцом-портным, не имел влияния и не внушал ему беспокойства. А святой Аллах Всевышнего сейид Абд ар-Рахман, сын факиха Махмуда, говорит: "Если было бы полным прощение его в отношении тех двоих! Они не имели влияния, даже если бы оба были в его власти..." Но когда посланные аскии доставили ему обоих, он обоих убил. И принялся Исхак искоренять сообщников Садика в мятеже: многих из них перебил, многих заточил в тюрьму и многих подверг порке тяжелыми, плотно сплетенными ремнями. Что до Мухаммеда-Кой-Итье, сына Йакуба, то он умер под ударами. А что касается Йакуба Улд Арабанда, то он был доставлен пред аскию и начал говорить глухим голосом. Но уандо сказал ему: "Повысь свой голос, о сын господина! Разве так ты говорил перед Садиком?" Йакуб возвысил голос, так что превзошел [дозволенный] предел (уандо хотел таким образом [сделать] ему зло); тогда его избили так, что он чуть не умер; но срок его еще не настал в тот момент.
574
Я следую здесь переводу Удаса [ТС, пер., с. 204], хотя и не исключен перевод 'мятежников своих'.