Гримнир выругался. Обращаясь к Скади, он сказал:
— Приготовь свой проклятый нож и держись поближе. Эти нищие свиньи хотят подраться? Фо! Я сделаю им одолжение! Я устрою им бой, который они не скоро забудут!
Гримнир собрал всю свою силу в ногах, мышцы напряглись, как веревки в механизме разрушения. Однако, прежде чем он успел дать волю своему гневу, из-за густых крон деревьев наверху раздался свистящий голос.
— Скрелинг, — произнес голос, растягивая последний слог так, что он превратился в змеиное шипение. — Нам не нужно сражаться. Отдай нам то, что принадлежит нам, и иди своей дорогой.
Гримнир обернулся; его красный глаз сверкал от едва сдерживаемой ярости. Стоявшая рядом с ним Скади застыла; костяшки ее пальцев хрустнули на рукояти кремневого ножа.
— Покажись, ведьма, — сказал Гримнир. — Я не заключаю сделки с рабами!
Зашуршали листья; из-за веток на тропинку спрыгнула жуткая фигура, приземлившись, как какая-то непристойная лягушка, широко расставив колени и сложив длинные когтистые пальцы левой руки в треножник, чтобы выдержать ее вес. Существо было выше Гримнира, даже когда оно стояло на четвереньках, и намного тяжелее; его обнаженные конечности были невероятно длинными и тонкими, кожа — цвета желчи. Лицо, обрамленное растрепанными белыми волосами, напоминало лицо из ночных кошмаров — безгубый рот, полный зубов, две прорези для носа и глаза, как у кошки, желтые, с длинными узкими зрачками. Гримнир предположил, что это ётун из болот, которые граничат с Железным лесом, холодным лесом на окраине Ётунхейма.
— Отдай нам предателя, — прошипело существо. — И мы не причиним тебе вреда.
Гримнир усмехнулся. Он оглянулся на рабов, которые столпились на противоположной стороне моста, ожидая приказа своей госпожи.
— Как тебе зовут, ведьма?
— Гьяльп.
— Ого, Гьяльп… Я отдам тебе этот бесполезный кусок дерьма. — Гримнир дернул подбородком в сторону Скади, которая в ответ уставилась на него, — и твои парни позволят мне просто пройти мимо, даже не взглянув во второй раз, а?
Ведьма двинулась вперед, выпятив челюсть:
— Отдай ее мне, и я не причиню тебе вреда. Даю тебе слово.
— Нар! А они? — Гримнир взглянул на рабов: скрагам не терпелось ринуться в бой. — Твои собаки, а?
— Они не причинят тебе вреда, — сказала ведьма. Пальцы на правой руке существа разжались и сжались в предвкушении.
Гримнир цокнул языком.
— Да, забирай эту бесполезную маленькую крысу, — сказал он, отталкивая Скади. — Она выполнила свою задачу.
— Fak þú í arsegót![8] — Скади сплюнула. У нее были безумные от ужаса глаза, но она все равно не побледнела. — Когда-нибудь я освобожусь от этих цепей и — клянусь Имиром! — я выслежу тебя и заставлю заплатить! И тебя, и старого Скэфлока тоже! — Она замахнулась на него; ее кремневый нож отскочил от звеньев его турецкой кольчуги. — Ты вероломный сын шлюхи! Я…
— Стодва! — крикнула Гьяльп, и Скади замолчала; она медленно повернулась, сила, звучавшая в голосе ведьмы, лишила ее воли. — Ты никогда не будешь свободна, маленькая личинка, — прошипела Гьяльп. Она придвинулась ближе; в глазах болотной ётун сверкнула неприкрытая злоба. — Ты посмела использовать наше колдовство против нас? Ты будешь носить наш ошейник и терпеть наши пытки, пока мир не рухнет! Приходите, дети мои!
Гримнир что-то проворчал и отвернулся. Остальные рабы, возглавляемые приунывшими скрагами, начали переходить мост по двое в ряд. Гримнир внезапно остановился. Он оглянулся через плечо, его здоровый глаз пылал, как кузнечный горн.
— Где твоя сестра, а? Где Имд?
Гьяльп, которая бормотала угрозы на ухо Скади, подняла глаза и встретилась взглядом с Гримниром. Мгновение поколебавшись, она ответила: