В шесть вечера я открыла дверь мужу.
— Ну ты даешь, — сказал он мне с порога. — Больше сорока тебе никто…
— Не шути, ради бога! Мне, честное слово, не до шуток.
— Ну, сорока пяти, от силы пятидесяти… Проверим на объявившемся родственнике. И как это у тебя получается?
Он переоделся, поел, и мы стали ждать гостя.
— Если он придет ровно в семь, то это точно твой родственник, — продолжал муж, подшучивая надо мной, намекая на мою пунктуальность и отвлекая от тревожащих меня мыслей.
— Знаешь, — сказала я, — поддерживать то, что отец был репрессирован, я не буду. Ты знаешь, я врать не умею, и учиться на старости лет этой науке не собираюсь. И что случилось, то случилось. Могло случиться и худшее, и нас никого не было бы в живых. И это более серьезное оправдание тому, что случилось. Потом, если завязывать отношения с объявившимся родственником, то они должны быть честными или никакими. Ты знаешь, что этим принципом я руководствуюсь всю жизнь. Во лжи человек вязнет, как в трясине, а правда все равно всплывает на поверхность.
— И что же, ты так все это прямо и выложишь Жоржу?
— Да нет, сначала посмотрим на него, что он из себя представляет. Послушаем, что он расскажет о себе, о своей работе в России, что захочет узнать о нас, нашей работе, нашей сегодняшней жизни. Может, вообще на беспокоящую меня тему и разговор не возникнет, хотя вряд ли. Если, конечно, он близкий родственник, то сходство по мужской линии с отцом должно быть обязательно. Он даже сказал мне, что Владимир очень похож на его дядю Николая.
— А ведь уже семь, — сказал муж, взглянув на часы.
Я встала, подошла к окну и с высоты своего тринадцатого этажа стала смотреть на лежащую внизу заснеженную Москву. Был канун старого Нового года. Шел снег. Мела поземка. К соседнему корпусу подъехала машина. Какой-то мужчина в красной куртке вылез из нее и быстро пошел к нашему подъезду.
— Уже десять минут восьмого, а его все нет! — сказал муж.
— Сейчас явится, — сказала я почти уверенно. И вскоре услышала шаги за дверью. Потом вытирание ног о коврик и короткий осторожный звонок. Распахнув дверь, я какое-то время, не двигаясь с места и ничего не говоря, сверлила глазами пришельца, держа его у двери, чем явно смутила гостя. Потом широким жестом пригласила войти.
— Прошу вас.
— Спасибо, — ответил он, делая шаг вперед.
— Проходите, раздевайтесь и знакомьтесь: мой муж — Юрий.
— Очень приятно!
— Мне тоже, — ответил муж.
— Так, где нам лучше устроиться… в моем кабинете? Или…
— Простите, — сказал гость, — я только возьму из портфеля кое-какие бумаги, которые я привез вам, Лилиана.
Увидев пачку бумаг и, похоже, фотографий, я сказала:
— Пожалуй, лучше сесть в столовой за большой стол, чтобы всем было видно. Берите стул и располагайтесь.
— Извините меня, Лилиана, — гость произнес мое имя так неуверенно, словно все еще сомневался, что оно принадлежит именно мне и что он попал туда, куда шел. — Я искренне потрясен: вы прекрасно выглядите. Ведь, когда вы открыли мне дверь, я был почти уверен, что ошибся адресом, поскольку ваш возраст мне был известен из Интернета.
— Спасибо, — сказала я, — это приятно слышать. — Но тут же подумала: «Естественно, ждал, что увидит старушку, а увидел подтянутую женщину в брючном костюме и на высоких каблуках». — Можете класть прямо на стол, — подбадривала я его.
И на столе появились ксерокопии листов из «Genealogisches Handbuch der baltischen Ritterschaften»[6], «Genealogisches Handbuch der estländischen Ritterschaften»[7], потом «Genealogisches Handbuch des Adels»[8], из которых с очевидностью и хронологической последовательностью явствовало (в чем я убедилась, быстро перелистав несколько страниц), что в Прибалтике на берегах Финского залива, сначала в Лифляндии[9], а чуть позже в Эстляндии[10], задолго до шведского владычества появились потомки некоего Иоганна Бревера родом из Верхней Силезии, у которого от брака с Барбарой Меллин родился сын Иоганнес, потом у Иоганнеса от брака с Магдаленой Хаппах родился сын Иоганн, а у Иоганна в 1616 году еще один Иоганнес Бревер, который поселился в Риге на всю оставшуюся жизнь, где произвел на свет десятерых детей, среди которых в 1663 году (от второго брака с Софией Дюнтен) родился сын Герман, которого шведский король Карл XI возвел 5 октября 1694 года в дворянское достоинство под фамилией фон Бреверн, добавив в конце фамилии букву «н».