Перестроив его в соответствии со своим «вкусом» и нравом, который так вот, всем и каждому, да еще и задаром, не позволял прогуливаться по ее владениям и где попало сорить, она сказала: «За все надо платить». Однако случившийся в России семнадцатый год явно вынудил покровско-глебово-стрешневскую хозяйку покинуть свою московскую усадьбу. Умерла она в 1924 году в Париже, похоронена в Гапсале. В доме ее в 1925 году был открыт музей, который в 1928 году был разорен и закрыт. Во время Великой Отечественной войны в усадьбе находился Дом отдыха военных летчиков, а чуть позже, по слухам, в нем проживал военнопленный Фридрих Паулюс[16]. Еще позже начавшаяся было реставрация закончилась в 1992 году пожаром. Теперь идет новая. Говорят, что в бывшем Покровском-Глебове-Стрешневе будет гостиница и ресторан.
Интересно, сколько еще сохранилось в Москве подобных и не подобных этому замку домов и усадеб, принадлежавших когда-то Бревернам и Бревернам де ла Гарди? И какому добру или злу служили они, а может, и по сей день служат, украшая собой — или наоборот — московские улицы?
Господи, чем я занимаюсь?! Не сегодня-завтра, мне ехать в издательство ACT, сдавать корректуру тома Эсы де Кейроша, в который вошел его посмертно изданный роман «Город и горы», а я копаюсь в событиях столетней давности! Какой там столетней?! Не столетней, а трехсотлетней. Пусть так! И нужно ли мне все это сегодня, в мои годы, правда активные? Что все это? Что? Договаривай, договаривай! Да, необходимость встраиваться в сохранившиеся за рубежом стройные дворянские ряды немецких родственников, которые уже и по-русски-то не говорят, кроме Олафа фон Бреверна да Жоржа де Бреверна. Но по сей день встречаются на своем Familientag(e)[17], где беседуют по-немецки. Последний, кажется, прошел в 2000 году в Эстонии. Не знаю, не уверена. Я ведь по-немецки не говорю. Нет, конечно, я понимаю, что человек должен знать свои истоки. Незнание предков и неуважение к ним есть первый признак дикости и безнравственности. Кто это сказал? Не помню. Однако эта дикость и безнравственность была вменена нашей семье (как и другим ей подобным) в обязанность существовавшим в стране тоталитарным режимом. Почему, почему этот режим считал, что такие семьи, как наша, не имеют права знать, а если знают, то должны забыть или держать в секрете, даже от себя самих, кем были их деды и прадеды, бабушки, тети, дяди и даже сестры и братья, оказавшиеся после семнадцатого года по ту сторону государственной границы? Да, они, как оговаривался папа, «жили в другой…» — но тут же поправлялся: «в другом городе», чтобы у меня в будущем не возникли угрожающие моей жизни связи. Но они, эти родственники, жили мирной жизнью и поддерживали друг с другом родственные отношения. А он, отец, свято веря в молодую Советскую Россию и ее большое будущее («Эстонию, — говорила мама, — отец считал картофельной республикой»), воевал, был трижды тяжело ранен и дважды контужен в голову. Извлеченный из его ноги осколок, который я помню с детства, всегда лежал на его письменном столе. Да, воевал, веря в обещанное счастливое будущее России, на полях Гражданской войны, но не имел права даже переписываться с матерью и братом. Кем была она, его мама и моя бабушка? Ведь, когда я родилась, она была еще жива. И до 1935 года мы могли быть с ней знакомы. А кто был мой дед? Я ведь даже сегодня этого не знаю! А дяди? У отца были братья — родной и двоюродный. Кто они? Где они? Или их дети, мои сестры и братья? Почему у таких, как мы, их отняли после семнадцатого года? Сегодня, слава богу, в нашей стране официально дозволено интересоваться своими корнями, вернее, не запрещено. И если не для себя, то ради твоей памяти, отец, и истории рода я должна… должна пойти в Российский государственный военный архив и, если в нем еще сохранился твой послужной список (о нем я слышала от мамы) и все твои бумаги, должна попытаться получить их на руки или хотя бы прочесть, чтобы извлечь тебя из небытия — для себя самой и внуков.
И тут, когда я уже решила пойти в военный архив, неожиданно позвонил Жорж и какого очень настойчиво стал меня уговаривать это сделать, в чем я тут же усмотрела его заинтересованность.
— Ваш племянник Андрей попытался получить бумаги деда в Российском государственном военном архиве, но у него ничего не получилось, — сказал Жорж.
16
Фридрих Паулюс (1890–1957) — немецкий генерал-фельдмаршал, в 1942–1943 годах на советско-германском фронте командовал 6-й армией, окруженной и капитулировавшей под Сталинградом.