Как это ни грустно, люди соглашаются лишь с тем, что их, по существу, не интересует.
Человек — существо доверчивое, он должен во что-то верить — не в хорошее, так в плохое.
Главный недостаток отцов: они хотят, чтобы дети ими гордились.
Нет ничего более утомительного и бесполезного, чем нерешительность.
Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда дает о себе знать.
Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся.
Патриотизм — это готовность убивать и быть убитым по самым тривиальным причинам.
Плохие философы могут иметь определенное влияние в обществе, хорошие — никогда.
Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.
В нашем великом демократическом обществе по-прежнему бытует мнение, будто глупый человек большей частью честнее умного, и наши политики, используя этот предрассудок в своих интересах, притворяются еще более глупыми, чем они родились на свет.
Когда собеседник подчеркивает, что говорит правду, можете не сомневаться: он лжет.
Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А боженька? Он-то все видит».
Человек, страдающий манией величия, отличается от нарцисса тем, что власть он предпочитает обаянию, стремится вызвать страх, а не любовь. К этому типу относятся многие безумцы и большинство великих людей.
Чем больше о нас говорят, тем больше хочется, чтобы о нас говорили. Приговоренному к смерти убийце разрешается прочесть в газетах отчет о судебном процессе, и он придет в ярость, если обнаружится, что какая-то газета уделила его делу недостаточно места… Политиков и литераторов это касается в той же мере.
Из всех видов предосторожности предосторожность в любви наиболее пагубна для счастья.
Органическая жизнь, как известно, развивалась от одноклеточного организма до философа, и развитие это, как нас уверяют, безусловно прогрессивное. Плохо только, что уверяет нас в этом философ, а не одноклеточное.
Из беседы с ученым мужем я всякий раз делаю вывод, что счастье нам не дано; когда же говорю с садовником, то убеждаюсь в обратном.
Патриоты всегда говорят о смерти за родину и никогда — об убийстве за родину.
Немногие могут быть до конца счастливы, не испытывая ненависти к другому человеку, нации, вероисповеданию…
Многие готовы скорее умереть, чем подумать. Часто, кстати, так и бывает.
Он (Антони Иден[14]. — А.Л.) — не джентльмен: слишком хорошо одевается.
Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».
В Америке каждый свято убежден в том, что выше него в социальной иерархии нет никого. Верно, но и ниже — тоже.
Мы живем двойной моралью: одну исповедуем, но не используем на практике, а другую используем, но исповедуем очень редко.
Никто никогда не сплетничает о тайных достоинствах других людей.
Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать ее верной.
Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо — нет ли на нем признаков подлости.
Я люблю математику за то, что в ней нет ничего человеческого, за то, что с нашей планетой, со всей вселенной ее, по существу, ничего не связывает. За то, что любовь к ней… безответна.
Зависть — основа демократии.
Всякая точная наука основывается на приблизительности.
Чувство долга необходимо в работе, но оскорбительно во многих других отношениях. Люди хотят, чтобы их любили, а не переносили с терпеливой покорностью.
Бояться любви, значит бояться жизни, а бояться жизни, значит быть на две трети мертвым.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Машинам поклоняются, потому что они красивы; машины ценятся, потому что в них заложена мощь. Машины ненавидят, потому что они отвратительны, машины презирают, потому что они делают из людей рабов.
Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространенная точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.
14
Сэр Антони Иден (1897–1977), премьер-министр Великобритании в 1955–1957 годах, консерватор.