В дальнейшем я хочу ограничиться изложением только того, что можно признать теоретической сущностью новейшего анархизма, не принимая во внимание истории многочисленных, открытых и тайных, анархических союзов и не останавливаясь на судьбе руководителей и их помощников, а также оставляя без внимания агитационную литературу и борьбу с другими партиями или правительствами[1190].
В современном учении об анархизме выступают два друг другу противоположных направления.
Во-первых: Коммунистический анархизм.
Он основывается более на неясном эмоциональном стремлении, чем на тщательно продуманной теории социальной жизни; он исходит из собранных кое-как наблюдений и ощущений. Его фундамент образует братство; его целью является безграничная свобода каждого и притом полное равенство всех в пользовании.
Эти анархисты хотят такой общественной формы, при которой каждый член общества мог бы обнаружить во всем своем значении свое собственное «я», т. е. свои индивидуальные таланты и способности, желания и потребности. Они устраняют, следовательно, всякое правительство и допускают только организацию свободных сообществ в интересах общего производства. С другой стороны, они не исключают для себя и того взгляда, что отдельный человек представляет собой не свободное от общества существо, а его продукт, и что от него он имеет все то, что он представляет собой и что в состоянии сделать; таким образом, он может только возвратить обществу то, что раньше получил от него, хоть и в иной форме. Поэтому частной собственности не должно существовать. Все, что производится и будет производиться, представляет общественную собственность, на которую один имеет столько же права, сколько и другой, так как участие, которое принимает отдельный человек в производстве благ, не может быть определено никакими способами. На этом основании они провозглашают свободу пользования, т. е. право каждого свободно и беспрепятственно удовлетворять свои потребности.
Таким образом, было дано некоторое своеобразное соединение коммунизма с анархизмом, которое во многом напоминает стремления Бабефа (1795) и выражается в формуле: «Каждый — по своим способностям, каждому — по его потребностям!»[1191]
Если бы кто-либо захотел спросить, каким образом возможно такое идеальное состояние вообще, то на это ему ответили бы, что он не знает рабочих. Эти последние — так гласит обыкновенно разъяснение — совсем не такие скверные эгоисты, как буржуа; когда они покончат с этими буржуа путем насильственной экспроприации, когда произойдет последняя революция, они уже будут в состоянии устроиться как следует.
Это направление можно рассматривать в настоящее время как господствующее среди большинства анархистов. Особенно близкое участие в разработке этого направления принимали русские писатели, и прежде всего умерший в 1873 году Бакунин, а затем Кропоткин; к нему же принадлежит множество французских и вообще романских анархистов; а также и много немецких социалистов, оставивших учение социализма. С этим направлением в последнее время связывается «пропаганда действием»; ввиду того, что в правовом велении и государственных законах оно видит только насильственные акты, оно считает себя вправе отвечать на них тоже насилием; или еще грубее — оно хочет возбудить внимание напуганного мира ужасающими делами, для того чтобы натолкнуть на мысль о несостоятельности существующей принудительной организации в противоположность идеальным свободным товариществам братского коммунизма.
Во вторых: Индивидуалистический анархизм.
Его учение может претендовать на больший теоретический интерес, чем учение только что рассмотренных социальных стремлений, которым он хоть и симпатизирует за их тенденцию, но которые по отношению к их доктрине, а также и по отношению к их практическим приемам он оспаривает, как ошибочный. Он насчитывает за собой в анархистских группах меньшинство. Его главными представителями в современной литературе являются Тукер[1192] и Макай[1193].
В чрезвычайно интересной книге[1194] этот последний писатель вводит читателя в сутолоку социальной жизни Лондона, именно, поздней осенью 1887 года, когда в Чикаго происходили анархистские процессы и приковывали к себе с одинаковым напряжением как взоры революционеров, так и взоры буржуазного мира. В авторе живет необыкновенный дар пластического описания и проникновенного изображения, и в его книге можно прямо-таки изучить Лондон издали.
Мы следуем вместе с ним в ужасающей нищете восточных окраин через глубоко возмущающие душу сцены жизни низших классов, в волнах удачно обрисованного народного собрания в Трафальгар-сквере, через сутолоку и стук машин мирового города, мимо того, что, по его мнению, является первопричиной всех социальных несчастий — мимо «Английского банка», и в тихие кварталы, населенные владельцами, и в шикарные рестораны на аристократическом «взморье».
В этом Лондоне встречаются в особенности политические беглецы всех наций, представители всех крайних социальных партий, преимущественно анархических; в описании их, которое опирается на действительное наблюдение исторических личностей, в участии в их собраниях и дискуссиях, в посещении революционного клуба и присутствии при социальных диалогах состоит главный интерес книги.
И относительно нашего вопроса, вопроса о коммунистическом и индивидуалистическом анархизме, слышим мы в один праздничный день разъяснения, даваемые в небольшом кружке у Обана, героя автора, причем коммунист Отто Трупп только что произвел глубокое впечатление своим изложением в духе вышеописанных мной тенденций.
Я не могу удержаться и не привести целиком интересное для нас и чрезвычайно знаменательное место.
«— Еще один и последний вопрос тебе, Отто, — воскликнул Обан громким и сильным голосом, — только этот один: будет ли в том общественном состоянии, которое вы называете «свободным коммунизмом», помеха отдельным лицам обменивать свою работу при помощи созданных ими средств обмена? И далее: будете ли вы препятствовать брать в свое личное владение землю в целях личного же пользования ею?
Трупп смутился.
Присутствующие ожидали, как и Обан, с напряжением его ответа.
Вопрос Обана был смертелен. Если он ответит: «да!», тогда он скажет этим, что обществу присуще право насилия над отдельными лицами и уничтожит этим всегда пылко защищаемую им автономию индивидуума; если же он ответит: «нет!», ему придется принять только что горячо отвергнутое им право частной собственности.
Поэтому он сказал:
— Ты смотришь на все глазами современного человека. В будущем обществе, когда все будет предоставлено на свободу всеобщему пользованию, когда торговля в нынешнем смысле слова не будет существовать, каждый сочлен, по моему внутреннему убеждению, по доброй воле откажется от единоличной и исключительной оккупации земли.
Обан снова поднялся. Он стал несколько бледнее, когда начал говорить:
— Мы никогда еще не были по отношению друг к другу неискренни, Отто. Неужели мы и сегодня не будем правдивы? Ты знаешь, как и я, что этот ответ есть увертка. Я же прошу теперь тебя: отвечай мне на поставленный вопрос, и отвечай мне на него или да, или нет, если только ты хочешь, чтобы я когда-либо снова стал обсуждать с тобою какие-нибудь вопросы.
Трупп, видимо, боролся с собой. Затем он отвечал — и только взгляд, брошенный им на своего товарища, который на него только что нападал и перед которым он никогда не ставил в тень принципа личной свободы, только этот взгляд позволил ему сказать:
— В анархическом строе всякое число сочленов должно быть в состоянии организоваться так, как им нравится, для того, чтобы таким образом провести свои идеи в жизнь. И я тоже не понимаю, кто мог бы выселить другого человека по справедливости из того дома, который он построил, и лишить той земли, на которой он живет.
1190
Относительно внешней истории анархистского движения см. Rudolf Meyer, Der Emansipationskampf des vierten Standes (1875), особ, в Bd. II, которая описывает немецкие страны; Thun, Geschichte der revolutionären Bewegungen in Russland (1883); Garin, Die Anarchisten (Autor. Übers. 1887); Adler в Handwörterbuch der Staatswissenschaften Bd. I (1890), Art. Anarchismus. Разработке и оценке теоретиков анархизма содействуют также: Reichel, Der Anarchismus в Schweiz. Soziald. II. Nr. 45 ff. (1889): Bernstein, Die soziale Doktrin des Anarchismus, в Neue Zeit, Bd. X, Nr. 12,14,45–47 (1892).
1191
Что отклоняется несколько от известного положения сен-симонизма: «A chacun selon sa capacité, à chapue capacité selon ses oeuvres».
1192
Издатель выходящего в Нью-Йорке журнала: «Liberty, not the daughter, but the mother of order».
1193
Между прочим, также и Ибсен. См. его письма к Брандесу: «Государство есть проклятие индивидуума. Чем куплена сила прусского государства? Поглощением отдельного человека в политическом и географическом понятии. Келльнер — лучший солдат. Государство должно быть уничтожено! В такой революции я буду участвовать. Нужно похоронить понятие государства, нужно сделать добрую волю и духовную родственность единственно решающими в союзе, что является началом к свободе, которая чего-нибудь да стоит».
1194
Die Anarchisten. Kulturgemälde aus dem Ende des 19. Jahrhnudert(1891); Vblksausgabe (1894).