Что же произошло? Никто не знает в точности. Но факт налицо: Софи Дюге буквально испарилась. С поразительной самонадеянностью молодая женщина покинула квартиру, где лежало тело маленького Лео. Она заехала к себе домой за документами и вещами, затем отправилась в банк, где сняла со счета практически все, чем располагала. Было установлено ее пребывание на Лионском вокзале, затем ее след теряется. Следователи уверены, что ни убийство ребенка, ни последующее бегство не были предумышленными. В таком случае способность Софи Дюге к импровизации дает основания для самой серьезной озабоченности.
В этом деле почти все остается загадкой. Например, неизвестны истинные мотивы молодой женщины. Правда, следователи выяснили тот факт, что она перенесла тяжелую психологическую травму в связи с двумя последовавшими друг за другом потерями — матери, доктора Катрины Оверней, к которой она, по всей видимости, была очень привязана, скончавшейся в феврале 2000 года от рака, а затем мужа, Венсана Дюге, инженера-химика тридцати одного года, который, будучи парализован в результате ДТП, в следующем году покончил с собой. Отец молодой женщины — и, как выясняется, единственная ее опора — скептически относится к этим предположениям, но отказывается говорить с прессой.
Это дело быстро превратилось в настоящую головоломку для властей. 30 мая, то есть через два дня после убийства маленького Лео, тело Вероники Фабр, тридцатидвухлетней переводчицы, было обнаружено в ее парижской квартире другом покойной Жаком Брюссе. Молодая женщина получила несколько ударов ножом в живот. Вскрытие незамедлительно показало, что преступление было совершено в тот день, когда Софи Дюге пустилась в бега, скорее всего, сразу после полудня. Анализ ДНК, изъятого с места преступления, подтвердил присутствие Софи Дюге в квартире жертвы. Вместе с тем молодая женщина, располагающая документами, украденными из квартиры Вероники Фабр, арендовала машину. Естественно, все взгляды обратились в сторону беглянки.
Подведем предварительные итоги: через два дня после того, как она пустилась в бега, молодая женщина подозревается уже в двух убийствах. Преследователи удваивают усилия, но безрезультатно…
Поиск свидетелей, наблюдение за всеми местами, где она могла бы найти убежище, активизация осведомителей — на сегодняшний день все оказалось полезным,[3] и мы вынуждены задаться вопросом, не удалось ли Софи Дюге покинуть пределы Франции… Полицейские и судебные власти незаметно перекладывают ответственность друг на друга, но без особого энтузиазма: похоже, успех этого побега обусловлен не техническими ошибками с той или иной стороны, а исключительно свирепой решимостью молодой женщины, тщательно продуманным планом (что противоречит первоначальной версии полиции) или же незаурядным даром импровизации. Префектура полиции отрицает, что обратилась к специалисту по кризисным ситуациям…
Сети расставлены, заверяют нас со всех сторон. Остается только ждать. В уголовной полиции скрестили пальцы в надежде, что следующие новости о Софи Дюге не будут сообщением о новом убийстве… Что касается прогнозов, то они более чем сдержанны. Специалисты колеблются между «завтра», «послезавтра» и «никогда».
Софи механически переставляла ноги, не двигая бедрами. Она шла по прямой, как заводная игрушка. После долгой ходьбы ритм ее движения замедлялся. Тогда она останавливалась, не важно где, потом снова пускалась в путь тем же механическим шагом.
За последнее время она заметно похудела. Ела она мало и что под руку попадалось. Много курила, плохо спала. Утром просыпалась резко, рывком садилась, ни о чем не думая, вытирала слезы с лица и прикуривала первую сигарету. Так все и шло уже давно. Так было и сегодня, утром 11 марта, как и во все иные дни. Софи жила в меблированной квартире далеко от центра. Она не привнесла в нее ни единого личного штриха. На стенах все те же потрепанные обои, тот же изношенный ковер на полу, тот же старый диван. Едва встав, она включила телевизор — допотопный аппарат, рябивший на всех каналах. Смотрит она его или нет (на самом деле она проводила перед экраном немало часов), телевизор всегда включен. У нее даже вошло в привычку, выходя из дома, отключать только звук. Поскольку возвращалась она иногда поздно, то с улицы могла видеть окна своей квартиры, подсвеченные синими мелькающими огоньками. Зайдя в квартиру, она первым делом включала звук. Часто она оставляла телевизор работать на всю ночь, надеясь, что даже во сне ее разум будет как-то связан с идущими передачами и это позволит ей избежать кошмаров. Напрасные усилия. Зато просыпалась она со смутным ощущением чьего-то присутствия: сначала ранние утренние прогнозы погоды, как раз когда после двухчасовой передышки сон покидал ее, потом «Телекот»,[4] за которым она могла следить часами как завороженная, наконец, дневной выпуск новостей, когда она сознательно позволяла себе забыться.
3
Так в печатном издании. Очевидно, должно быть «бесполезным», «напрасным». —