Кейт растерялась, но, поняв, что ведет себя слишком уж упрямо, решила согласиться. Ведь, в конце концов, она была в гостях. Но от предложения подсоединиться к капельнице она отказалась наотрез.
– Просто немножко погуляем и возвратимся еще до того, как наши тела разделятся. Договорились?
– Договорились, – ответил он. – Выбирайте кушетку. А обруч наденьте на голову – вот так.
Он осторожно поднес устройство к голове Кейт. Его сосредоточенное лицо было, без сомнения, очень красивым.
«Как Христос в терновом венце», – подумала она.
Она легла на кушетку и приготовилась надеть обруч «Ока разума». Обруч был теплым и эластичным, и стоило ей только приложить его к волосам, как обруч словно бы сам прижался ко лбу.
– Ой. – Кожу под обручем защипало.
Бобби сидел на своей кушетке.
– Это инфузия. Не бойтесь. Большей частью вход осуществляется посредством чрезчерепной магнитной стимуляции. Как только мы загрузимся, вы не будете ничего чувствовать…
Он устроился на кушетке, и для Кейт тела оригинала и виртуального клона на несколько мгновений совместились.
В комнате потемнело. Одна секунда, две… Кейт ничего не видела и не слышала. Ощущение собственного тела исчезло – будто у нее из черепа вынули мозг.
Едва заметный толчок – и она вернулась в свое тело. Но теперь она не лежала, а стояла.
В какой-то грязи.
Ее окружали свет и жара. Синий цвет, зеленый, коричневый. Она стояла на берегу реки, по лодыжки в черной жиже.
Небо было безоблачным и ярко-синим. Зеленел лес – роскошные, густые заросли папоротников, сосен и гигантских елей, чья плотная темная хвоя почти не пропускала вниз солнечный свет. Жара и влажность доводили до одури; Кейт чувствовала, как под блузкой и брюками по коже текут струйки пота, как липнет ко лбу челка. Река была широкая, медлительная, коричневая от ила.
Кейт прошла чуть глубже в лес в поисках более прочной почвы под ногами. Листья и побеги хлестали ее по щекам и рукам. Повсюду роились и летали насекомые, в том числе и громадные синие стрекозы. В джунглях царили всевозможные шумы – стрекотание, рев, мычание.
Ощущение реальности просто пугало, такой подлинности Кейт не чувствовала ни в одном виртуальном путешествии.
– Впечатляет, правда?
Рядом с ней стоял Бобби, одетый в шорты, рубашку цвета хаки и широкополую шляпу в стиле сафари; через плечо он перебросил старомодного вида винтовку.
– Где мы? В смысле…
– Когда мы? Это Аризона; поздний триас, около двух миллионов лет назад. Больше на Африку похоже, верно? Этот период подарил нам окаменелости Раскрашенной пустыни[9]. Гигантские хвощи, папоротники, плауны… Но в некотором роде этот мир очень скучен. Эволюция цветов – в далеком будущем. Заставляет задуматься, да?
Кейт наступила на бревно и попыталась руками счистить с ноги грязь. Жара изматывала, жажда мучила нестерпимо. Оголенное предплечье Кейт покрывали мириады капелек пота, сверкавших вполне убедительно. Они были такими горячими, что казалось, вот-вот вскипят.
Бобби указал вверх.
– Поглядите.
Это была птица, неуклюже хлопавшая крыльями посреди листьев дерева… Нет, для птицы это существо было слишком большим и несуразным. Кроме того, у него не было перьев. Наверное, это была какая-то летающая рептилия. Зашуршали ее лиловые кожистые крылья, и Кейт поежилась.
– Признайтесь, – проговорил Бобби, – это впечатляюще.
Кейт пошевелила руками и ногами, наклонилась вправо, влево.
– Телесные ощущения очень сильные. Я чувствую руки и ноги, возникает ощущение верха и низа при наклонах. Но я полагаю, что по-прежнему лежу на кушетке и пускаю слюни на ваш манер.
– Да. Проприоцепция «Ока разума» у вас просто потрясающая. Вы даже не потеете. Хотя нет, все-таки есть немного испарины кое-где. Это техника виртуальной реальности четвертого поколения, если считать от примитивных «очков и перчаток». За ними последовали сенсорные органные имплантаты, как у вас, а за ними – имплантаты, вживляемые непосредственно в кору головного мозга. Они позволяли обеспечивать прямой интерфейс между внешними системами и центральной нервной системой человека.
– Варварство, – фыркнула Кейт.
– Возможно, – негромко отозвался Бобби. – И вот теперь – «Око разума». Обруч производит магнитные поля, способные стимулировать определенные участки головного мозга. И физическое вмешательство не нужно. Но радует не только отсутствие необходимости в имплантатах, – продолжал он бегло. – Радуют точность и масштабы стимуляции, которые могут быть достигнуты. К примеру, прямо сейчас на зрительной области коры вашего головного мозга рисуется широкоугольная карта места действия. Мы стимулируем миндалину и островок височной доли, чтобы обеспечить вас обонянием. Это важно для ощущения подлинности происходящего. Запахи напрямую поступают в лимбическую систему мозга – средоточие эмоций. Вот почему запахи столь многое в нас пробуждают, знаете? Мы даже способны вызывать легкую боль, стимулируя поясок передней доли мозга – центр если не самих болевых ощущений, то осознания боли как таковой. И конечно, мы проводим большую работу с лимбической системой, дабы все, что вы видите, вызывало у вас эмоции. Кроме того, существует проприорецепция – телесные ощущения. Они очень сложны. Сюда относятся сенсорные сигналы от кожи, мышц и сухожилий, зрительная и двигательная информация от головного мозга, сведения о равновесии от вестибулярного аппарата. Для того чтобы все получилось, пришлось немало трудиться над картированием головного мозга. Но теперь мы способны добиться того, чтобы вы падали, летали, кувыркались, не покидая кушетки… а еще мы можем сделать так, чтобы вы видели чудеса, как сейчас.
– А вы неплохо освоились со всей этой белибердой. Вы этим гордитесь, да?
– Конечно. Ведь это моя разработка.
Бобби моргнул, и Кейт вдруг осознала, что он впервые смотрит прямо на нее уже несколько минут. Даже здесь, в фальшивых триасовых джунглях, под его взглядом Кейт чувствовала себя немного неловко – хотя ее в какой-то мере, несомненно, к нему тянуло.
– Бобби, в каком смысле эта разработка ваша? Ее провели по вашей инициативе? Вы ее спонсировали?
– Я – сын своего отца. Я работаю в его корпорации. Я осуществляю надзор за исследованиями, посвященными «Оку разума». И еще я провожу полевые испытания готовой продукции.
– Полевые испытания? В смысле, ложитесь вот тут на кушетку и играете в охоту на динозавров?
– Я бы не стал называть это игрой, – мягко возразил Бобби. – Позвольте, я вам покажу кое-что.
Он резко встал и, раздвинув перед собой ветки, шагнул глубже в джунгли.
Кейт попыталась последовать за ним. У нее не было мачете, и вскоре ее тонкая одежда начала рваться, задевая о сучья и шипы. Острые колючки вонзались в кожу. Было больно, но не очень – естественно. Все было не по-настоящему, а как в какой-то треклятой приключенческой игре. Кейт пробиралась по джунглям следом за Бобби, ругая про себя на чем свет стоит упаднические технологии и лишние деньги.
Она добрались до опушки, где лежали поваленные обуглившиеся деревья, из стволов которых пытались пробиться маленькие зеленые побеги. Возможно, поляна образовалась после удара молнии.
Бобби поднял руку в знак того, чтобы дальше Кейт не шла.
– Смотрите.
Посреди обугленных обломков деревьев какое-то животное раскапывало землю носом и лапами. Оно было метра два длиной, с головой, похожей на волчью, с длинными клыками. Несмотря на волкоподобную наружность, зверь похрюкивал, как свинья.
– Цинодонт, – прошептал Бобби. – Протомлекопитающее.
– Наш предок?
– Нет. Ветвь истинных млекопитающих уже сформировалась. Цинодонты – эволюционный тупик… Черт.
Из подлеска на дальней стороне поляны послышался громкий треск. Это был динозавр из «Парка юрского периода», ростом не меньше двух метров. Он вышел из леса на массивных задних лапах, раззявив зубастую пасть и сверкая чешуей.
9
Раскрашенная пустыня – местность в штате Аризона, в США. Национальный парк. Здесь находится так называемый Окаменевший лес – оказавшиеся на поверхности окаменевшие триасовые отложения.