Итак, замок извлекли из двери. Быстро сработано! Они ведь не могли знать о его приезде. Должно быть, кто-то увидел его из окна, когда автомобиль остановился на подъездной дорожке. Старуха, выглянувшая на одну секунду? Эллери заинтересовался, куда она делась. Как бы то ни было, чья-то опытная рука несколько минут трудилась над дверью… Интересно, изуродовали ли таким же образом двери комнат Торна и Элис Мейхью?
Когда Эллери спустился в гостиную, Торн и доктор Райнах уже сидели у камина.
— Дайте бедной девушке прийти в себя после сегодняшнего потрясения, — говорил толстяк. — Я сказал миссис Райнах, чтобы она постепенно подготовила Сару… А, Квин. Присоединяйтесь к нам. Мы приступим к обеду, как только спустится Элис.
— Доктор Райнах только что извинялся за миссис Сару Фелл — тетю мисс Мейхью и сестру Силвестера Мейхью, — объяснил Торн. — Ожидание приезда племянницы, кажется, оказалось для нее слишком сильным переживанием.
— В самом деле? — промолвил Эллери, садясь и помещая ноги на ближайшее полено.
— Дело в том, — заговорил толстяк, — что моя бедная сводная сестра полоумная. Семейная паранойя. Она, конечно, не буйнопомешанная, но к ней следует приноровиться. Для Элис увидеть ее…
— Паранойя, — повторил Эллери. — Что за несчастная семья! Болезнь вашего сводного брата Силвестера выражалась в пребывании в одиночестве среди хлама и мусора. А что за мания терзает миссис Фелл?
— Достаточно традиционная — она думает, что ее дочь все еще жива. Бедная Оливия погибла в автомобильной катастрофе три года назад, что сдвинуло с равновесия материнские инстинкты Сары. Теперь она с нетерпением ждет встречи с Элис — дочерью своего брата, — и это может создать неловкость. Никто не знает, как будет реагировать помутившийся рассудок на необычную ситуацию.
— Что касается стресса, — протянул Эллери, — то, по-моему, это испытание для любого ума — не важно, светлый он или помутившийся.
Доктор Райнах бесшумно рассмеялся.
— Этот парень, Кит… — заговорил склонившийся над огнем Торн.
Толстяк поставил свой бокал.
— Выпьете, Квин?
— Нет, благодарю вас.
— Что? Ах, Ник! Что вас в нем заинтересовало, Торн?
Адвокат пожал плечами. Доктор Райнах снова взял свой бокал.
— У меня разыгралось воображение, или в воздухе в самом деле ощущается намек на враждебность?
— Райнах… — резко начал Торн.
— Не беспокойтесь из-за Кита, Торн. Мы большей частью оставляем его в покое. Кит сердит на весь мир, что свидетельствует о наличии здравого смысла, но боюсь, что в отличие от меня он не в состоянии возвыситься над собственным здравомыслием. Возможно, вам он покажется необщительным… А, вот и вы, дорогая! Просто чудесно!
Переодевшаяся в скромное, простого покроя платье, Элис выглядела посвежевшей. На ее щеках появился румянец, а в глазах — отсутствовавший ранее блеск. Видя ее впервые без пальто и шляпки, Эллери подумал, что она изменилась так, как ухитряются изменяться все женщины, сняв верхнюю одежду и проделав таинственные операции за закрытой дверью туалетной. Помощь другой женщины также, очевидно, пришлась кстати; под глазами Элис все еще виднелись круги, но улыбка стала более веселой.
— Спасибо, дядя Герберт. — Ее голос был слегка хрипловатым. — Но боюсь, что я простудилась.
— Виски и горячий лимонад, — тут же посоветовал толстяк. — После легкой закуски пораньше отправляйтесь в постель.
— По правде говоря, я проголодалась.
— Тогда ешьте сколько хотите. Вы, несомненно, поняли, что я — великолепный врач. Пошли обедать?
— Да, — испуганно отозвалась миссис Райнах. — Не будем ждать Сару и Николаса.
Глаза Элис слегка потускнели. Затем она вздохнула, взяла толстяка под руку, и все направились в столовую.
Обед явно не удался. Доктор Райнах щедро уделял внимание яствам и напиткам. Миссис Райнах, облаченная в фартук, почти не ела, еле успевая убирать со стола посуду и подавать новые блюда, — очевидно, прислуга в доме отсутствовала. Элис постепенно теряла румянец — ее лицо приобрело прежнее напряженное выражение, иногда она покашливала. Керосиновая лампа на столе раздражающе мерцала, и Эллери ощущал, что каждый кусочек еды попахивает керосином. Кроме того, piece de resistance[5] была баранина с карри, а Эллери из всех блюд ненавидел именно это. Торн флегматично ел, не поднимая глаз от тарелки.
Когда они возвращались в гостиную, старый адвокат задержался и шепнул Элис: