Земля у всех у нас одна.
Она для жизни нам дана.
И жизнь у всех у нас одна,
Она для радости дана.
Так что ж, земляк, давай живи:
Сады сажай, детей рожай,
Дороги строй и песни пой —
Все дело за тобой.
Все дело за тобой!
Читающие Тору [1]
Они по городу идут – читают Тору.
Они в автобусах сидят – читают Тору.
Они за рыбою на рынок, за бумагою в контору
Коридорами идут – читают Тору.
У моря Красного лежат – читают Тору.
У Средиземного лежат – читают Тору.
Они лежат, они сидят,
Они стоят, они идут,
Они едят и пьют – и тут читают Тору!
Трясет Исландию – они читают Тору,
Колотит Грузию – они читают Тору,
Ливану Персия поставила четыре партии
Ракет «земля – земля» – они читают Тору.
Мне замечательно – они читают Тору.
Мне отвратительно – они читают Тору.
Их уважают, унижают, обожают, обижают, ают, ают,
А они ее читают.
Лежа и стоя,
Идя и сидя,
Благоговейно и уверенно, —
И Он таким образом видит,
Что все еще не все еще потеряно, не все еще…
Патриотическая израильская
Был я верный правоверный пионер.
«Широку страну родную» громко пел.
В комсомоле, скажем правду, господа,
Не оставил я заметного следа.
В коммунисты меня звали – я не стал.
Стал обычный злоязычный либерал.
При словах «гражданский долг», «патриотизм»
В организме начинался пароксизм.
Кроме спутника и флага на луне
За державу только стыдно было мне,
И, смотря на наши звезды и кумач,
Издавал я громкий смех иль горький плач.
А теперь скажите: где я? Что со мной?
Ведь не здешний я, хотя и не чужой.
Но гляжу на эту синюю звезду
И испытываю гордую слезу!
И хочу растить бананы на камнях,
Славить Господа под Западной стеной,
Беззаветно танцевать на площадях
И с ружьем стоять на страже, как герой!
В патриота превратился либерал.
Прям как будто только этого и ждал!
И готов, как пионер, шагать в строю!
И опять я Дунаевского пою!
– С гулькин нос страна моя родная,
Очень мало в ней лесов, полей и рек,
Но другой такой страны не знаю,
Где так счастлив русский человек!
Возвращение в Иерусалим
Дорогой мой Владимир Абрамыч!
Драгоценный мой Игорь Ароныч!
Как журчат и приятно рокочут
Имена ваши в полости рта!
Как совок по сентябрьскому Сочи,
Как изгнанник по капищам отчим —
Так по вас я соскучился очень,
Аж до чёрта, то бишь до черта!
Предо мною то США, то Канада,
Надо мною московское лето,
Голова моя в тягостном дыме
От того, и того, и того.
И как важно, как нужно, как надо
Соображать, что вы бродите где-то
В белокаменном Ерусалиме
По бессмертной брусчатке его!
И не может быть даже двух мнений,
Что из этих вот соображений
Состоит, вытекает и складывается
То, что мы называем душой:
Что, мол, есть, мол, Абрамыч с Аронычем,
Да впридачу Наумыч с Миронычем,
Да еще Константиныч с Антонычем,
Ну и далее, список прикладывается,
Хоть уже он не очень большой.
Из дневника – 06
1. «Об меня, глухого…»
Об меня, глухого,
Тщетно бьются звук и слово.
Всю жизнь бились,
Так и не пробились.
Да, я таков,
Говорю без позы,
Что не понимаю стихов,
Ни прозы.
И сам не знаю, чья это шуточка,
Хоть ты тресни,
Что из меня получилась дудочка
Для некоторой песни.
И не знаю, не ведаю, чьи в нее дуют
Уста.
Ну так что же… дуют и дуют…
Пожалуйста.
2. «А может быть, я не один?..»
А может быть, я не один?
А может быть, есть и другие,
И даже, пожалуй, многие,
А может быть, даже и все —
На склоне последних годин,
Подсчитывая итоги,
В растерянности и меланхолии
Свое закрывают досье.
Так бездарно распорядиться
Билетом своим лотерейным.
Остается пойти и налиться
Портвейном.
Нелегко, господа, пребывать
В подобном сознании.
Нет, подобное сознавать
Все же лучше в компании.
3. «Почему-то, когда я на публике…»
Почему-то, когда я на публике
Перед залом с гитарой вдвоем,
В моем внешнем и внутреннем облике
Происходит крутой перелом.
Мои очи исполнены света,
Голос мой наливается звоном,
Коим барышни в оные лета
Иной раз соблазнялися оным.
Из меня океан обаяния
Изливается щедрой струей,
И купаюсь я в том океане,
Светлый, мудрый, лукавый, простой.
Отчего ж, когда следующим утром
Перед зеркалом я объявляюсь,
Никаким ни лукавым, ни мудрым
Не кажусь и отнюдь не являюсь?
Где же свет-то? И радость? И младость?
Полный мрак и унылая старость.
Где же мой ореол и накал?
Я их честно вчера излучал!
Из себя напрямую транслировал!
Не подделывал! Не имитировал!
И опять в себе это найду,
Когда снова на сцену взойду!
Отчего же на сцене домашней
Я хожу, как окурок вчерашний?
В силу коих я тайных причин,
Словно Джекил и Хайд, двуедин?
И пришло, и ушло, и осталась
Лишь какая-то смутная злость:
И куда ж это все подевалось?
И откуда все это взялось?
4 (вариация на ту же тему)
Жизнь моя протекает понятно
И приятно, как я нахожу.
Я пишу для кино и театра,
Хоть и редко туда захожу.