Мещеринов начал допрос:
– Рцы ми, Никаноре, чесо ради противился еси государю?.. Чесо ради воинства во обитель не пустисте и хотящыя ити оружием отбивасте? [111]
На это старец отвечал:
– Самодержавному государю ниже противляхомся, ниже противлятися помышляхом когда… Вас, иже растлити древлецерковныя уставы, обругати священныя отец труды, разрушити богоспасительныя обычаи пришедших, во обитель праведно не пустихом[112].
Смелый ответ разозлил Мещеринова, и он начал матерно ругать инока. На эту брань Никанор тихо отвечал:
– Что величаешися, что высишися? Яко не боюся тебе, ибо и самодержца душю в руце своей имею[113].
Это еще больше разъярило воеводу и, вскочив со стула, он стал избивать Никанора тростью, не стыдясь ни иноческого сана, ни почтенных седин архимандрита. Бил до тех пор, пока не выбил старцу зубы.
Потом приказал воинам тащить Никанора за монастырскую ограду, кинуть в ров и стеречь, пока не умрет. С грубым хохотом и непристойными шутками стрельцы тащили за ноги беспомощного старика, голова которого билась о камни. Окровавленного страстотерпца в одной нательной сорочке швырнули в глубокий ров, где он мученически скончался от ран и лютого мороза.
Один за другим представали перед Мещериновым оставшиеся в живых иноки и бельцы. Все короче и короче становились допросы. Твердость и мужество староверов побудили воеводу казнить всех без разбору. Стрельцы рубили головы, вешали кого за шею, кого за ноги, а кого на острых крюках за ребра.
Из нескольких сотен человек, сидевших в осаде, лишь четырнадцать иноков остались в живых. Все остальные либо погибли при штурме, либо были казнены.
За несколько дней Мещеринов разграбил обитель и нагрузил церковными драгоценностями целую ладью. По приказу воеводы Феоктист и несколько уцелевших иноков подносили ему на праздники иконы в серебряных окладах с жемчугами и каменьями из монастырского собора.
Впоследствии Мещеринов был уличен в хищении церковного имущества, предан суду и тюремному заключению.
При обыске у воеводы нашли громадную по тем временам сумму денег – 2 312 рублей, множество книг и икон, серебряную, оловянную и медную посуду, оружие, шубы, меха и даже железные часы с гирями.
Между тем в столице вечером 22 января царь неожиданно почувствовал сильное недомогание.
Диакон Феодор рассказывает об этом: «Наш московский царь Алексей Михайлович, прельщенный от Никона, еретика и отступника, при смерти своей позна неправду свою и законопреступление свое и отпадение от правыя веры отеческия. И вопияше великим гласом, моляся новым преподобномучеником соловецким: “О, господие мои! Послушайте мя и ослабите ми поне мало, да покаюся!” Предстоящии ту и седящи вопросиша его, глаголюще со ужасом: “Кому ты, царь-государь, молишися прилежно и умилно?” Он же сказа им: “Яко приходят ко мне, – рече, – старцы Соловецкаго монастыря и растирают вся кости моя и составы тела моего пилами намелко, и не быти живу от них. Пошлите гонца скоро и велите войску отступить от монастыря их”. Бояре же пославше гонца скорого по повелению цареву»[114].
Но было поздно. В Вологде царский посланец встретил воеводского гонца, мчавшегося в столицу с известием о покорении монастыря. А царь Алексей Михайлович умер 29 января 1676 года.
Глава 8
Стрелецкое восстание
Народное восстание – страшное бедствие, о котором А. С. Пушкин писал: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Московский стрелецкий мятеж 1682 года ужаснул современников, а спустя века вдохновил многих деятелей культуры.
О нем хотел писать исторический роман И. С. Тургенев. Ему посвятил грандиозную оперу «Хованщина» М. П. Мусоргский. Один из эпизодов бунта запечатлел В. Г. Перов на картине «Никита Пустосвят».
В июле 1645 года умер от «водяной болезни» царь Михаил Федорович Романов, и на престол вступил его сын – юный Алексей Михайлович. В августе из Москвы в Лондон отправилось посольство, возглавляемое дворянином Герасимом Семеновичем Дохтуровым. Его целью было оповещение о воцарении нового государя и разведывание «всяких вестей» из области международной политики.
Посещение Англии нашим посольством пришлось на период острого конфликта между королем Карлом I и парламентом. Дохтуров не был допущен к монарху и полгода оставался почетным гостем парламента и торговых компаний. В 1646 году посольство вернулось на Русь. И Дохтуров, как тогда было принято, описал свое путешествие в особом «статейном списке»[115].
115
«Око всей великой России». Об истории русской дипломатической службы XVI–XVII веков. М., 1989. С. 40–41.