Кутузов обернулся – к нему подбегал взволнованный адъютант. Но прежде чем молодой офицер выпалил свое донесение, генерал уже знал, что он скажет: турки опять выбрались за крепостные стены и атаковали осаждающих. А стало быть, сейчас он не имеет права думать ни о чем, кроме того, как дать им отпор.
Участившиеся вылазки янычар были следствием той расторопности, с которой после приезда в лагерь Потемкина стали вестись осадные работы. В середине июля светлейший князь прибыл под стены Очакова, а к середине августа уже были возведены две новые артиллерийские батареи на левом фланге армии и заложена еще одна на правом. Последняя находилась на самом близком от города расстоянии.
Именно ее строительство и взволновало турок настолько, что 18 августа более тысячи янычар, неожиданно вырвались из-за крепостных стен, напав на строителей и прикрывавших их работу егерей. Кутузов немедленно отправил им на подмогу еще несколько егерских рот и командовал ими под прикрытием ретраншемента[65]. Рядом с ним находился начальник артиллерии, австриец на русской службе, принц де Линь, руководивший батарейным огнем.
Пронеслось уже несколько часов с начала боя, хоть все его участники, положа руку на сердце, могли бы сказать, что минуло не более нескольких минут. Штыковые удары и ядра к тому времени оставили на земле сотни истерзанных тел и в русской, и турецкой форме. Янычары и егеря попеременно теснили друг друга, но ни одна из сторон не могла бы похвастаться тем, что одерживает верх.
Кутузов, давно уже привыкший к беспощадной арифметике войны, на сей раз чрезвычайно мрачно наблюдал, как устилают подступы к Очакову тела егерей, тщательно обученных под его началом. И, отправляя в бой очередную роту, делал это, скрепя сердце. Будь его воля, он не тратил бы солдатские жизни на отражение бесчисленных вылазок противника и не ждал, пока тиф унесет еще часть армии, а давно уже начал штурм крепости. Артиллерийских позиций для этого возведено достаточно, и дальнейшее продолжение осады будет чревато лишь уроном в живой силе. Он отказывался понимать, почему так медлит Потемкин и страстно желал, чтобы в главнокомандующем наконец заговорил здравый смысл. Отчего же так часто судьбы людей, армий и государств доверены не тем, кто мог бы наилучшим образом ими распорядиться?
– Ваши бойцы превосходны, генерал! – крикнул де Линь Кутузову, стараясь превозмочь голосом пушечную пальбу. – Если б только можно было поддержать их артиллерией с правого фланга!
– Наша гребная флотилия вот-вот должна подойти! – в свою очередь прокричал Кутузов. – Когда она откроет огонь с реки, турки отступят.
– Скорей бы уж! – воскликнул принц, припадая глазом к подзорной трубе. – Из крепости выпустили свежие силы. Вот, посмотрите сами!
Де Линь посторонился и Кутузов шагнул к амбразуре. Он взял из рук принца подзорную трубу и наклонился к отверстию в ретраншементе…
Сильнейший удар в левый висок сопровождался коротким свистом. В первое мгновение Кутузов не почувствовал боли и успел с укором сказать де Линю:
– Что заставило вас подозвать меня сюда в сию минуту?
Ответа не было. Генерал удивился тому, с каким ужасом смотрит на него и принц, и оба их адъютанта, и поднес руки к голове. И на правом, и на левом виске пальцы его ощутили выступающие обломки костей. Он почувствовал струящиеся по лицу горячие струи крови, и одновременно полыхнула боль. Голова резко закружилась, и он вынужден был осесть на землю.
«Точно, как в Шумлах!» – потрясло его воспоминание.
Сознание начинало путаться, и Кутузов скорее чувствовал, чем понимал, что перед тем, как уйти в небытие, он должен сказать нечто очень важное, возможно, самое важное в своей подходящей к концу жизни.
«Василиса… чтобы простила…» – несвязно сталкивались между собою мысли.
И, ощущая, что разум и язык повинуются ему лишь из последних сил, генерал выговорил настолько внятно, насколько мог:
– Штаб-лекаря Благово ко мне! Тульский пехотный полк…
Для Ивана Антоновича Благово эти несколько часов боя тоже слились в одно мгновение, палящее жаром, кровавое, исходящее стонами мгновение, оставившее его неживым от усталости, с дрожащими от напряжения мышцами рук и такой тяжелой головой, как если бы туда набросали мешков с песком. Раненых егерей сносили в ближайшие к полю боя лазареты, а когда те переполнились, стали класть прямо на землю у госпитальных палаток. Мучения солдат усугублялись палящим солнцем, и Благово распорядился натянуть над страдальцами брезентовый полог. Его помощники едва успевали подносить воду.
К тому моменту, как окончился бой и турок водворили обратно за крепостные стены, Иван Антонович был в таком угаре, что, услышав приказ срочно явиться к генерал-майору Кутузову, даже не сразу сообразил, кто требует его к себе. Он усталым шагом пошел вслед за посыльным и, лишь на полдороге осознав, куда идет, остановился.
65
Фортификационное сооружение, расположенное позади какой-либо главной позиции обороняющихся, обстреливающее пространство за нею и принуждающее противника, овладевшего главной позицией, вести дальнейшую атаку.