XLV
«…Что есть смерть против ужаса жить в вечной разлуке с любовью?..»
Закончив повествовать о том, что приключилось с нею четыре с половиной года назад в Калуге, Василиса не могла не добавить такие слова:
– Сами посудите, Иван Антонович, могла ли я во всем этом признаться кому бы то ни было? Сразу бы люди от меня отвернулись. А так – что греха таить! – надеялась я на новый брак. Нынче уж меньше года осталось до того, чтобы сочли меня в Калуге без вести пропавшей, и муж мой стал бы от меня свободен[54]. Наверняка он, как и я, сызнова венчаться решит. Правда, я в этом деле сторона виновная[55], но кто о том узнает, если умолчать? А искать меня да права предъявлять, ему не резон.
Иван Антонович ничего не отвечал, избегая встречаться с ней взглядом, и Василиса, собравшись с духом, продолжала:
– Впрочем, ежели вы предложение свое назад возьмете, я вас не осужу. За вас любая с радостью пойдет, а мне поделом будет.
Она отвела взгляд.
Иван Антонович наконец поднял на нее глаза и, краснея всем лицом проговорил:
– А он все о вас знал – потому не женился?
– Он… – Василиса до боли сцепила пальцы. – Он знал, но боялся не того, что прошлое мое откроется, а того, что выгоду упустит. Жена у него родовитая, не то что я.
Вновь их накрыло молчание, и Василисой все больше и больше завладевал страх, что рухнет сейчас ее последняя надежда, когда Иван Антонович с лицом человека, мечущегося в жару, спросил:
– Вы его сильно любите?
Василиса едва не завыла в голос, не желая лгать, но не видя другого способа устроить свою судьбу.
– Я нынче другую жизнь хочу начать, – тщательно подбирая слова, ответила она. – Без него.
Иван Антонович смотрел на нее с мукой в глазах:
– Мне подумать надобно, – сказал он. – Не решать же такое дело на ночь глядя!
Василиса молча кивнула; на том и разошлись они в тот день.
Утром же по обведенным краснотой глазам врача Василиса поняла, что если тому и удалось заснуть, то лишь под утро. Ей стало мучительно жаль его, и, сама подойдя к нему, она мягко проговорила:
– Право же, Иван Антонович, не стою я того, чтобы вы так переживали! Давайте забудем обо всем, кроме того, что мы с вами вместе больных должны выхаживать. Так оно, верно, и лучше будет.
Однако, к ее удивлению, врач покачал головой:
– Нет, – сказал он твердо, – ни о чем я забывать не намерен. Коли вы и вправду другую жизнь стремитесь начать, то давайте начнем ее вместе. Я теперь же пойду к отцу Даниилу договориться о венчании.
Приближаясь к палатке священника, дабы исповедоваться перед таинством брака, Василиса не представляла себе, в чем она будет каяться. Перечислить будничные свои грехи? Но это не принесет ей ни малейшего облегчения. Назвать тот, что не давал вздохнуть свободно? Но это означало похоронить всякую надежду на будущее. И душа Василисы в эти минуты смятения была подобна внутренностям человека, в живот которого угодил осколок снаряда.
Отец Даниил встретил ее на удивление приветливо:
– Вот и слава Богу, что так все устроилось! – сказал он, благословив девушку. – Полковник твой, хоть он и герой, до добра б тебя не довел. А за лекарем тебе покойно будет. Только венчаться вам поскорее надо, пока тебя лукавый на что-нибудь не попутал. Полковник-то, небось, из головы у тебя не выходит?
Василиса молча кивнула.
– Вот я и говорю, что чем скорей под венец, тем лучше, – продолжал отец Даниил. – А там дети пойдут, не до страстей станет…
Он приподнял епитрахиль, собираясь накрыть ею девушку и прочитать разрешительную молитву.
– У самой-то есть в чем покаяться? – спросил он напоследок.
Василиса посмотрела на Евангелие и крест, лежащие на аналое.
– Батюшка, а ведь я замужем, – вдруг сказала она.
– Была замужем? – уточнил отец Даниил.
Василиса покачала головой:
– Муж-то мой не умирал.
Отец Даниил опустил епитрахиль и в полном недоумении уставился на девушку:
– Как же ты здесь без него оказалась?
– Да сбежала я от него, – мертвея, проговорила Василиса.
Священник был настолько ошеломлен, что не находил слов.
– Давно ли? – выговорил он с трудом.
– Пять лет будет нынешней зимой.
Последовало молчание, за время которого Василиса успела похоронить все свои надежды на брак.
– И что же мне с тобой прикажешь делать? – с беспомощным смешком осведомился отец Даниил.
54
Безвестное отсутствие одного из супругов на протяжении 5 лет являлось основанием для развода.