Излюбленной темой бесед святого отца были те истины, которые постоянно занимали его ум и святыми чувствами наполняли сердце. В своих беседах он стремился раскрыть величие и вездесущие Божие, промыслительные Его о нас действия, достоинство души человеческой, силу греха и греховных навыков и многое другое. Святитель подчеркивал, что мысли, чувства, желания, намерения, действия и жизнь христианина должны соответствовать вере и учению христианскому. При этом он учитывал возраст, положение каждого посетителя, его духовные запросы, которые не могли скрыться от его прозорливого взгляда. “Так, с молодыми он говорил о силе и гибельности страстей и светских развлечений; со старыми — о совершенном отречении от мира и упражнении в богомыслии; с отцами семейств — о богобоязненном воспитании детей; с детьми — о почитании родителей; с купцами — о добросовестной торговле; с начальниками и господами — о кротком и человеколюбивом обхождении с подчиненными и крепостными, — словом, каждому посетителю давал соответствующие наставления” [391]. Благодатные беседы святого отца имели особую убедительность и действенность на души слушателей, потому что они были основаны на Священном Писании и оживлялись примерами и рассказами из святоотеческих творений. Среди посетителей святого подвижника находились и такие, которые не искали духовной пользы, а руководствовались праздным любопытством.
Они хотели посмотреть на заштатного архиерея, о добродетельной жизни которого ходила народная молва. Видя по своей прозорливости такие настроения подобных посетителей, святитель принимал их с неохотой, и они, по словам келейников, “без всякого удовлетворения и без пользы отходили, ибо беседа его с ними была весьма краткая и на вопросы их ответ его был молчаливый. А после их удаления слыхал я от него, — говорит И. Ефимов, — что напрасно я о таких и докладывал ему” [392].
Иногда такими любопытными оказывались монахи и послушники, приходившие из пустыни. Святитель прилагал все усилия к их вразумлению, обличая их праздность, самомнение, учил смирению и простоте.
Так, один из странников, беседуя со святителем о духовных предметах, по своему высокоумию начал спорить с ним и даже дерзнул осудить его за пострижение усов. Святитель смиренно ответил ему словами апостола Павла: “Блюди, брате, како опасно ходишь”, и не высокомудрствуй, но бойся “и мняйся стояти, да блюдешися”. Отнесясь с пренебрежением к словам святого архипастыря, этот человек снова пошел странствовать, но стал пьянствовать, так что потерял свои документы и Промыслом Божиим был прислан из Москвы в Задонскую тюрьму, причем, как у бродяги, у него обрили половину головы, остригли бороду и усы. Узнав об этом, святитель Тихон по своему человеколюбию взял несчастного на поруки. Последний смиренно признал свою вину перед святителем, каялся в своем высокоумии и просил у него прощения, говоря, что все это потерпел за оскорбление его Преосвященства. Св. отец простил его и отпустил с миром, преподав ему соответствующее его душевному состоянию наставление [393].
Недоброжелательно относился святитель Тихон и к разукрашенным и роскошно одетым женщинам. Его возмущала вычурность и искажение естественной красоты, одетых щегольски, скороходных вертушек. Видя это, он со слезами на глазах говорил: “Бедные, ослепленные христиане! Смертное тело свое убирают и украшают, а о доброте души своей едва ли когда вспомнят; очернели от грехов, аки мурин, не знающий Бога и не верующий во Христа Сына Божия” [394]. Если кто из таковых приезжал к нему за советом и благословением, то он им отказывал, ссылаясь на слабость своего здоровья. Слух о строгом отношении святого отца к женским украшениям очень быстро распространился среди народа. И когда помещики со своими женами приезжали к нему для получения духовной пользы, “то все свои уборы, а паче головные, пудры и пукли женщины отлагали и являлись к нему переодетыми в смиренное одеяние” [395]. В стремлении некоторых одеваться роскошно святитель Тихон видел нарушение принципов христианской жизни. “Кто печется о телесном украшении, — говорил он, — тому недосуг пещися о душевном… Украшение щегольское показует сердце, желающее суетной чести… Украшение сие без обиды ближнего и потому без оскорбления Божия быть не может… До нищих ли тому, у кого суета сия в сердце место свое имеет… Большая еще суета и срам христианству есть, что жены белилами, красками и мастями лица свои намазывают” [396]. Особенно святой отец восстает против тех, кто в таком виде приходит в храм Божий, место покаяния и смирения.
Так же строго святитель Тихон относился к тем, кто допускал грех осуждения, празднословия и неумеренного смеха. Он всячески заботился об их исправлении. И если кто-нибудь в его присутствии начинал осуждать ближнего, то он прекращал беседу и делал выговор, хотя бы это был и самый близкий ему человек, и при этом предупреждал, чтобы впредь таких разговоров больше не допускать [397]. Особенно Святитель не выносил этого порока среди монашествующих. Относительно же смеха святой отец поступал еще строже: “если когда услышит смеющихся и грохочущих из живущих при нем келейных, то без епитимий не оставлял, или выговором накажет со скромным изъяснением вездесущия и всеведения Божия, что само в страх и трепет приводило их” [398].
Но особенно сильно вооружался святитель Тихон против зла гордости. С болью в сердце он обличал тех, кто с презрением смотрел на бедные и низшие слои народа, кто считал себя созданным для счастья и не признавал такого права за другими людьми, считая их недостойными уважения и братского почитания. “Слышим, — пишет святитель, — что один другому… говорит: “Я-де не твой брат”. Чудно, что человек человеку говорит, и не стыдится говорить: “Я-де не твой брат”… Когда ты не его брат, то чей же? Он человек, а тебя как назвать — Ангелом или бесом? Скажи, скажи, пожалуй, ибо сам ты говоришь человеку: “Я не твой брат…” [399] Такими словами святой отец располагал владельцев крепостных крестьян к человеколюбивому обращению с ними. Кроме того, он обличал и восставал также против пиршеств, псовой охоты, картежных игр, против роскоши в пище, питии, одежде. Чтобы посрамить горделивое превозношение людей богатых и сильных, он напоминал им о Спасителе, Который настолько возлюбил человека, что излил за него Свою драгоценную Кровь.
Святой отец не только обличал и вразумлял, но часто наставлял согрешивших, чтобы они четко понимали смысл и содержание христианской жизни. С этой целью он раздавал тетради своих сочинений и с готовностью отвечал на письма всех, кто обращался к нему за духовным советом.
Кроме мирян, святитель Тихон наставлял и монашествующих. По-отечески просто и ясно он напоминает инокам об их обетах служить Христу верой и правдой, воздавать почтение настоятелю, заниматься богомыслием, не быть в праздности, но постоянно что-нибудь делать и т. д. Не оставлял святитель без вразумления и бывших своих соработников, т. е. священников, когда они обращались к нему за духовной помощью. Здесь он также напоминает самые главные христианские правила. Так, он советует заниматься размышлением о своем служении и богомыслием воспитывать в душе страх Божий, постоянно чувствовать пред собой вездесущего Бога, удаляться от неприличных пиршеств и собраний, не взирать на плохие действия своих собратьев, но постоянно внимать учению Христову и с ревностью исполнять свои обязанности, с умилением, страхом и благоговением совершать св. Тайны, в исповеди быть осторожным, чтобы излишней снисходительностью не привести кающегося к беспечной жизни, а излишней строгостью — в отчаяние, говорить по праздникам поучения и т. д. [400]