– Решениям этой госпожи следует подчиняться.
– …Ээ, это… но почему?
– Потому что эта женщина была первым представителем Империи Норлангарта на Объединенном турнире четырех империй семь лет назад.
Эээээээ?!.
У меня едва глаза не выпали от изумления. Уоло тем временем повернулся ко мне и кивнул; лицо берсеркера, от которого кровь стыла в жилах, сменилось обычным пилигримоподобным выражением.
– Твое наказание закончено, младший ученик Кирито. Постарайся в будущем не пачкать одежду других людей.
После этих слов Уоло убрал меч в ножны на поясе и отвернулся.
Белая с синим униформа спокойно пересекла все помещение арены, и как только она исчезла за дверью –
– Уаааа!!!
Отовсюду рванулся ураган аплодисментов. Обалдев, я принялся вертеть головой – вокруг было больше сотни учеников, да еще и учителя, и все они хлопали. Впереди всех, рядом с комендантом Азурикой, тоже хлопающей со своим обычным серьезным выражением лица, стоял со слезами на глазах и неистово аплодировал мой партнер Юджио. Молча обращаясь к нему, я приподнял левый кулак. Рядом с Юджио я заметил неизвестно когда появившуюся башню его наставника, Голгоссо-семпая.
Наконец я кинул взгляд на меч в своей правой руке, убедился, что он вернулся к исходному размеру, и звучно убрал в ножны. И в этот самый миг.
ШЛЕП!
Обоим моим плечам досталось по приличному хлопку, так что я аж подпрыгнул. Тонкие белые руки неуклюже развернули меня, и я увидел лицо Солтерины-семпай, на котором было еще больше слез, чем у Юджио.
– …Я уж думала, он тебя разрубит, – произнесла она голосом, который едва ли кто-то, кроме меня, мог услышать. Я кивнул.
– Ага… я тоже.
– …Так ты знал – и все равно не сдался… какой же ты дурак.
Семпай закрыла глаза, и ее брови слегка дернулись. Однако, похоже, ей таки удалось выкинуть спасбросок против плача – она сделала глубокий вдох и снова открыла глаза. В этих сумеречно-синих глазах я заметил сияние, какого никогда раньше не видел.
– Это было красиво… действительно великолепный поединок, Кирито. Позволь мне сразу же поблагодарить тебя. Жаль, конечно, что это видела не только я… но ты выполнил свое обещание, показал мне все, что у тебя есть. Спасибо тебе.
– Э… но в итоге-то вышла ничья…
– И ты недоволен этой ничьей, хотя сражался с самим Левантейном?
– Н-нет, вовсе нет.
Увидев, как я замотал головой, семпай хихикнула (редкость для нее), приблизила губы к моему уху и прошептала:
– Это не вопрос выигрыша или проигрыша. То, как ты сражался, показало мне кое-что важное… кое-что очень важное. Я горжусь тем, что я наследница стиля Сельрут… и я счастлива… что была твоей наставницей.
Рина-семпай еще раз хлопнула меня по плечу, выпрямилась и произнесла с тенью улыбки на губах:
– До комендантского часа еще есть время. Как насчет того, чтобы отметить твой бой у меня в комнате? Юджио-куна тоже приводи… Что до его наставника – ну, и он пусть будет.
При этих словах семпая я разулыбался и кивнул. Повернувшись, я махнул рукой, подавая знак Юджио, и указал на выход. Увидев, как он и Голгоссо-семпай направляются туда, я и сам бок о бок с Риной-семпай двинулся к выходу из по-прежнему бурлящего зала.
Все это время 70% моего мозга было занято вовсе не мыслями о красном вине в загашниках семпая и не о долгих лекциях по истории навыков мечника, которые с энтузиазмом рассказывает Голгоссо-семпай –
…Я мог просто сдаться во время спарринга-наказания!!!
Ну и ладно.
Краем глаза я заметил, что Райос и Умбер смотрят на меня как-то странно, но не стал придавать значения.
Глава 6
В не существующей ныне парящей крепости Айнкрад были алкогольные напитки, похожие на густо-красное вино и на светлое пиво.
Но, логически рассуждая – я мог выпить хоть бочку крепкого спиртного и все равно бы не опьянел. Потому что физическому телу, лежащему в реальном мире, спирта не досталось бы ни капли.
В здешнем мире самое потрясающее то, что алкоголь настоящий – то есть если я переберу, то действительно опьянею. Теоретически это, видимо, объясняется тем, что Пульсветы получают сигнал «состояние опьянения» и реагируют соответственно. Однако, похоже, дизайнер, создавший столь безжалостный мир, все же имел каплю совести – здесь, даже если человек пьян, он в «активном состоянии», то есть не теряет контроль над собой. Здесь нет пьяниц, которые в угаре устраивают скандалы и лезут в драку, а значит, и законы по пьяни тоже никто не нарушает.
…Тем не менее никто не может гарантировать, что эта защитная функция сработает в отношении меня, так что во время «праздничной церемонии» в комнате Рины-семпай я ограничился двумя бокалами виноградного вина. Однако семпай по такому поводу открыла бутыли, хранившиеся более ста лет, так что мне, человеку, абсолютно не разбирающемуся в вине, пришлось громко заявить, какое оно замечательное. В общем, самоограничение потребовало от меня немалой силы воли.
Мы с семпаем, Юджио и Голгоссо-семпаем беседовали вчетвером – о прошедшем годе, о том, кто что думает о выпускных и промежуточных экзаменах, о навыках мечника и дуэлях. Время летело быстро, и совсем скоро оказалось, что до комендантского часа общежития младших учеников всего 15 минут.
Я с неохотой покинул общежитие элитных учеников и вместе с Юджио вернулся к себе. Юджио был настолько пьян, что заснул, едва войдя в комнату; я оставил его и направился к своей цветочной кадке. День отдыха или не день отдыха, а поливать зефирию я обязан. Спустившись по лестнице на первый этаж, я открыл дверь в цветник.
Пока я укладывал Юджио на койку и убирал черный меч в ящик, последние лучи солнца исчезли с небосвода, и все вокруг окутала ночь.
Я прикрыл глаза и медленно впустил себе в грудь прохладный ночной воздух, насыщенный ароматом анемонов, – и тут же невольно нахмурился. В воздухе было еще что-то, кроме аромата цветов… еле заметный, но какой-то липкий животный запах. Мне показалось, что я его узнаю… такой же я ощущал вчера во время ужина. Но здесь этому запаху просто неоткуда было взяться.
Я резко распахнул глаза и сфокусировался на тропе, делящей цветник надвое. Из темноты вынырнули два силуэта. Они были в серой униформе, как и я, – в форме младших учеников. Однако они расстегнули на груди пуговицы три, не меньше, явно хвастаясь перед окружающими своими рубахами кричащих расцветок. В рубахе липкого, блестяще-красного цвета был Райос Антинос; в чуть флуоресцирующей светло-желтой рубахе – Умбер Зизек.
С чего это они, не нагруженные обязанностями цветовода и никогда прежде не проявлявшие интереса к выращиванию цветов, заявились сюда…Едва эта мысль родилась в моем мозгу, меня охватило плохое предчувствие. Сделав лишь шаг из западной двери общежития, я застыл столбом. Райос и Умбер подошли ко мне и остановились где-то в метре.
– Ну надо же. Какое совпадение, ученик Кирито.
Райос говорил хитрым… но грубым голосом, полным скрытой злобы.
– А я уж хотел тебя искать. Это сбережет усилия.
Умбер, стоящий позади него, энергично хихикнул, привнеся мелодичность в слова своего напарника. Я повернулся к Райосу и негромким, холодным голосом произнес:
– …Чего тебе надо?
При этих недружелюбных словах лицо Умбера дернулось, но Райос жестом правой руки остановил его и ответил:
– Конечно же, я хочу поздравить тебя с великолепным поединком. Кто бы мог подумать, что слуга, получивший наказание, сумеет свести вничью бой с Левантейном-доно!
– О да, да, верно. Эти игрушечные приемы доставили господину первому мечу немало хлопот.
– Ку-ку-ку, – в унисон захихикали они после этих слов. Я поинтересовался еще тише:
– Вы хотите меня похвалить или продать бой? [15]
– Ха-ха-ха. Как такое возможно? Благородный дворянин никогда ничего такого не продаст крестьянину! Хотя иногда даем так, ха-ха!
15
Игра слов. То, что дословно переводится как «продать бой», означает также «напроситься на бой».