Побывав на четвёртом бастионе, Корнилов направился на первый фланг обороны. Матросы и бомбардиры[2] ещё издали увидели своего адмирала. Продолжая палить по врагу, они встречали Корнилова громкими криками «ура!».
Адмирал[3] и сопровождающие его офицеры остановились возле одной из пушек пятого бастиона и стали наблюдать за действиями орудийной прислуги. Поблизости разорвались подряд два вражеских снаряда. Никто из матросов не повернул головы. Пыль окутала орудие, но и сквозь эту завесу было видно, как ловко батарейцы заряжают и накатывают пушку. Вот поднесли к запалу палильную свечу[4], и, вздрогнув, чугунная громадина выплеснула свистящее, хрипящее.
— Отменно! — похвалил Корнилов.
Он сошёл с лошади и в окружении офицеров направился на площадку — крышу каземата. Она возвышалась над укреплением, и снаряды французов всё чаще и чаще неслись именно сюда.
Начальник бастиона поспешно забежал вперёд адмирала и, бледнея, проговорил:
— Ваше превосходительство, я прошу вас сойти вниз. Вы нас обижаете, вы доказываете тем, что не уверены в нас. Уезжайте отсюда. Прошу. Мы исполним свой долг…
Корнилов сухо ответил:
— А зачем же вы хотите мешать мне исполнить свой долг?
Адмирал поднял к глазам подзорную трубу и невольно замахал свободной рукой перед окуляром, будто мог разогнать многометровый слой дыма и пыли впереди. С досадой опустил трубу:
— Вышлите наблюдателей!
— Посланы, ваше превосходительство!
Корнилов повернулся, чтобы сойти с площадки, и вдруг внизу увидел мальчонку, который в упор рассматривал его. Поймав взгляд адмирала, мальчонка прыгнул в землянку. Корнилов нахмурился: на днях он отдал приказ эвакуировать из Севастополя всех детей и женщин. Владимир Алексеевич сам имел пятерых детей, но накануне бомбардировки отправил семью в Николаев.
— Почему не выполняете приказ? — адмирал резко ткнул пальцем вниз. — Почему на укреплениях дети?
Начальник бастиона подбежал к краю площадки, заглянул вниз:
— Никого нет-с, ваше превосходительство!
— Как нет-с! Только что был. Кто командир батареи?
— Лейтенант Забудский.
— Позвать!
Офицер, услышав свою фамилию, подбежал к адмиралу.
Владимир Алексеевич внимательно осмотрел молодого командира. Тонкое бледное лицо обрамляли опалённые бакенбарды, мундир его был прожжён во многих местах, но сидел молодцевато.
Уже мягче адмирал произнёс:
— У вас на батарее дети, лейтенант.
— Так точно, ваше превосходительство. Сын бомбардира Пищенко.
— Почему не отправили обозом? — Забудский растерянно молчал. — Кончится бомбардировка — отправить!
И тут раздался умоляющий звонкий голос:
— Не отправляйте, ваше превосходительство.
— Это кто там?! — грозно проговорил адмирал. — Выходи!
— Не выйду! — испуганно донеслось снизу.
Офицеры свиты заулыбались. Корнилов с притворной суровостью сдвинул брови.
— Приказываю выйти.
Из землянки показался мальчишка. Отряхнулся, вытянулся во фрунт и строевым шагом подошёл к адмиралу:
— Николка, сын матроса 37–го флотского экипажа Тимофея Пищекко, по вашему приказанию явился! — громко отрапортовал мальчуган. И жалобно попросил: — Не отправляйте с батареи, ваше превосходительство! Я… воду доставлять могу…
С водой на бастионах действительно было туго. Адмирал повернулся к своему адъютанту:
— А ведь сын бомбардира прав. Надобно привлечь к этому делу горожан. — И стал спускаться вниз.
Проходя мимо мальчика, повернул к нему голову:
— Значит, помощник? А на чём собираешься возить?
— Уж придумаю.
— Ну уж придумай, придумай! — Корнилов улыбнулся и, садясь на лошадь, бросил Забудскому;
— Поставить на довольствие!
— Есть поставить!
Глухой удар оборвал фразу. Бомба* взорвалась совсем рядом, и лошадь Корнилова испуганно заржала, взвилась на дыбы. Адмирал осадил её, ласково похлопал по холке. Но гнедая не слушалась — она дико косила глазом на дымящуюся воронку и не шла вперёд.
Владимир Алексеевич наклонился к прижатому уху лошади и строго сказал:
— Не люблю, когда меня не слушают.
Лошадиное ухо медленно приподнялось, и гнедая, преодолевая страх, пошла вниз с батареи…
Днём Корнилов появился на Малаховом кургане. И вновь прокатилось по редутам[5] громогласное «ура!». Адмирал снял фуражку, вытер пот со лба.
— Будем кричать «ура!», когда собьём английскую батарею, а теперь покамест только французская замолчала.
2
БОМБАРДИР. Так Петр I называл артиллеристов своих «потешных войск». Как воинское звание «бомбардир» появился в русской армии в конце XVIII века. Чин бомбардира соответствовал ефрейтору в пехоте. И даже после того, как это звание было упразднено, артиллеристов а народе по-прежнему называли бомбардирами. Хотя вплоть до революции официальным званием рядового артиллериста являлся канонир.
3
АДМИРАЛ. В России с зарождения флота были введены три высших звания: контр-адмирал, вице-адмирал и адмирал (или «полный адмирал») — самый главный морской чин.
4
КАРТУЗ. ПАЛИЛЬНАЯ СВЕЧА. ЗАПАЛЬНАЯ ТРУБКА. Стреляли из пушки так. Вначале нужно прочистить ствол банником. Потом опустить в ствол заряд или «картуз» — мешочек с порохом. Прибойником уплотнить заряд, вложить пыж и тоже прибить. Только после этого засылают снаряд в ствол. Зазоры между снарядом и стволом уплотняют просмоленной веревкой. Вставляют в отверстие трубку с быстро воспламеняющейся смесью. Можно наводить орудие. Навели. Доложили, что готовы к выстрелу. Поджечь палильную свечу (картонную гильзу, начиненную порохом) и поднести к запалу — дело мгновения. — Ба–а-та–а-рее–я! Огонь!
5
РЕДУТ. Земляное полевое укрепление, перед которым, как правило, был ров. Укрепление замкнутое, защищённое я с флангов (с боков) так называемыми траверсами.