При том, что язык, использовавшийся историками того времени в целом, был намного более литературным и публицистичным, нежели в последующие эпохи, работы русско-еврейских историков выделялись и на этом фоне. Исследования по истории российского еврейства пестрели такими выражениями, как «мистический гипноз хасидизма»[22], «ядовитое растение злобного навета»[23], «язва доносительства, которая скоро выдвинула на сцену еще одну уродливую личность»[24], «кагал, эта темная пещера, полная диких ужасов»[25], «червь зависти точил еврейского депутата»[26] и т. п. Использование такого языка, обусловленное литературной модой эпохи, включало исторические сюжеты в современный авторам контекст, а эмоциональное восприятие прошлого, с одной стороны, делало его актуальным, а с другой – значительно затрудняло его объективный анализ. Текст исторического исследования строился, таким образом, по законам литературного произведения, в котором каждый историк выделял своих «героев» и «злодеев» в соответствии со своими идеологическими и личными предпочтениями.
Статья «Из прошлого. Депутаты еврейского народа», опубликованная Гессеном тремя годами позже, содержала первую попытку классификации различных форм еврейского представительства: поверенные, депутаты на губернском и имперском уровнях. Возникновение института депутатов Гессен объяснял ослаблением власти кагала, к концу XVIII в. якобы утратившего свои представительские функции. При реконструкции последовательности еврейских депутаций Гессен следовал ошибочной интерпретации И.Г. Оршанского и Н.Н. Голицына, дополнив ее своими предположениями. Согласно версии, которой Гессен придерживался в 1903 г., одни и те же лица начали свою карьеру в качестве депутатов при Первом еврейском комитете и продолжали функционировать в этом качестве при последующих еврейских комитетах, а затем при Министерстве духовных дел и народного просвещения[27].
Следующим исследователем истории еврейских депутаций был С. Пэн, публицист и общественный деятель из Одессы. В начале 1900-х гг. он служил в «еврейском столе» Одесской городской управы[28] и имел возможность ознакомиться с архивом этого учреждения. Результатом его изысканий стала статья «Депутация еврейского народа. К истории евреев в России в эпоху Александра I». Описывая динамику деятельности депутации, Пэн оказался в зависимости от своих источников. Поскольку бóльшая часть документов относилась к 1817 г., Пэн связывал с этим периодом «пик» активности и влияния депутации, якобы переживавшей упадок после своей реорганизации в 1818 г.[29] В работе Пэна присутствовала и определенная ностальгия по прошлому, когда евреи «обладали еще могучей организацией, которая, что бы о ней ни говорили, «в минуту жизни трудную» всегда выступала в защиту евреев с усердием и умением, которому могли бы только завидовать современные дезорганизованные еврейские общины»[30].
Одновременно продолжалась разработка темы еврейских депутаций Гессеном. Упоминавшиеся выше статьи «Сто лет назад» и «Депутаты еврейского народа» вошли в сборник работ Гессена, вышедший в 1906 г. под названием «Евреи в России. Очерки общественной, правовой и экономической жизни русских евреев». Открывалась книга очерком «История Положения 1804 г.», представляющим собой новую версию работы «Сто лет назад». Изменения по сравнению с предыдущей редакцией были связаны не только с обнаружением новых документов: они отражали и изменения в позиции автора. Появилось встречавшееся ранее у Н.Н. Голицына идеологическое противопоставление двух групп еврейских представителей при Первом еврейском комитете: депутатов от губерний и лиц, лично приглашенных членами комитета. Последние, сторонники просвещения и реформ, по мнению Гессена, могли свободно высказывать свои мнения, тогда как губернские депутаты зависели от делегировавших их кагалов и были вынуждены выступить против любых нововведений. Причины такой оценки деятельности депутатов коренились, видимо, в некритическом использовании источников[31]. Что же касается депутатов, лично приглашенных членами комитета, то предпринятое Гессеном гипотетическое восстановление личного состава этой группы[32] представляется, по меньшей мере, спорным[33]. Документ, использованный Гессеном, свидетельствует лишь о том, что члены комитета, с разрешения императора, могли приглашать дополнительных депутатов, но не дает никаких указаний на их персональный состав. Реконструкция Гессена, как будет показано ниже, прочно утвердилась в позднейшей историографии. Наиболее серьезным следствием бытования данного историографического мифа является конструирование на основе гипотетического состава этой группы депутатов ее «политической программы». На интерпретацию еврейских депутаций Гессеном в сборнике 1906 г. повлияла и его активная политическая деятельность в тот период[34]. Последующее разочарование Гессена в «еврейской политике»[35], безусловно, отразилось в его дальнейших исследованиях, в том числе и о еврейских депутатах.
23
28
29
31
34
С 1905 по 1907 г. Ю.И. Гессен был секретарем Центрального бюро, а затем Центрального комитета «Союза для достижения полноправия еврейского народа в России», одновременно с книгой готовил записку «О жизни евреев в России» в Государственную думу. Подробнее об этом см.:
35
В начале 1907 г. Гессен оставил политическую деятельность из-за разногласий с остальными членами так называемой Еврейской национальной группы, лоббировавшей еврейские интересы в Думе (см.: