«Если войну можно уничтожить войной, позволительна и война; если убийством можно уничтожить убийство, не возбраняются и убийства; если наказаниями можно уничтожить наказания, допустимы и суровые наказания…» Какое поразительное сходство между этими мыслями, высказанными 2400 лет назад, и словами, сказанными в 60-х годах XX века:
«…Уничтожить войну можно только войной. Если хочешь, чтобы больше не было винтовки, возьми винтовку…»
Или:
«…Если возникнет третья мировая война — это плохо. Но в огне термоядерной войны окончательно погибнет капиталистический мир. Это хорошо».
Я вспомнил древние постулаты потому, что, может быть, именно там следует искать корни нынешних внешнеполитических концепций китайского руководства. Ведь Китай веками жил «своей жизнью», замкнувшись в себе, оторванный, изолированный от остального мира исполинскими «небесными» горными массивами, безбрежным океаном, бескрайними пустынными степями, тропическими джунглями. Возможно, поэтому китайцы создают себе «свой мир», представляя Китай как центр мира, «пуп» земли. Американец Эдгар Сноу, несколько раз посещавший Китай и встречавшийся с Мао Цзэ-дуном, отмечал: «Традиционное представление о Китае как центре мира глубоко укоренилось в психике китайца и в наше время».
…300 лет тому назад, в 1676 году русский посол Спафарий прибыл в Пекин. Ему было поручено вручить аккредитивные письма. Там от него потребовали совершить традиционную церемонию «кэтоу»: три раза встать перед императором на колени, а затем трижды лбом коснуться пола. Когда посол попросил объяснить эту странную церемонию, ему ответили: «Не удивляйтесь, у нас такой обычай, а своему императору передайте: как на небе только один бог, так и на земле только один бог, который находится в центре земли, и вокруг него все государства расположены…» Может быть, именно это позднее, на заре нашего века, вдохновило поэта Кан Ю-вэя[10] написать следующие стихи-откровения:
Возможно, это вдохновило и другого поэта — Мао Цзэ-дуна. В его стихах действуют иные герои: свирепые тигры, гималайские и бурые медведи, крысы и обезьяны. В них используются символы и аллегории, которые имеют совершенно определенный смысл: легендарный герой победит страшного тигра, тигр страшен только внешне, в сущности — это бумажный тигр. Сейчас уже никто не боится ни бурого медведя (то есть Советского Союза. — Прим. авт.), ни гималайского медведя (то есть Индии. — Прим. авт.), потому что «золотая обезьяна» (то есть Китай. — Прим. авт.) умнее всех и всех покорит.
Но суть не в использовании символов и аллегорий, а в том, что такие стихи появляются после VIII съезда КПК, когда прорастают ростки националистических тенденций и «особого» курса. Внешняя политика китайского руководства тесно связана с внутренней политикой, переплетается с ней и обусловливается ею, внутренняя и внешняя политика имеют одни и те же корни, в их основе лежат одни и те же идейно-политические концепции. «Большой скачок», объявленный в области внутренней политики и экономики, провозглашается и в области внешней политики. Он выразился в стремлении установить свое влияние и свой контроль над содружеством социалистических стран, установить гегемонию в так называемом «третьем мире», усилить международную напряженность, раздуть пламя вспыхнувших войн и разжечь новые «малые» войны. Все это ради достижения большой стратегической цели — столкнуть в ракетно-ядерной войне США и Советский Союз. А Китай «будет сидеть на горе и наблюдать битву двух тигров».
Направление дано, стратегическая цель намечена.
К этой цели будут идти постепенно, делая зигзаги, иногда отступая, а иногда меняя тактику. Главное, не потерять цель… Таким образом, позиция по главному вопросу современности — вопросу о мире и войне — постепенно проясняется, причем в пользу войны. Более того, мировая война должна ускорить мировую революцию. Позднее — в годы «большого тайфуна» — этот тезис будет изменен: или война породит революцию, или революция уничтожит войну. Мао Цзэ-дун не видит иного выхода. Это в международном аспекте. А во внутриполитическом: революционные силы могут добиться победы только путем вооруженной борьбы. Никакого иного пути, никаких иных форм: политических, экономических, дипломатических, парламентских. Отсюда вывод: всеми силами поддерживать международную напряженность, выступать против любого мирного решения спорных вопросов, против всех предложений, направленных на сокращение вооружений и вооруженных сил, на запрещение производства и использование ядерного оружия. Провоцировать вооруженные конфликты.
10
Кан Ю-вэй — китайский политический мыслитель, реформатор, сторонник просвещенной монархии, один из идеологов китайского национализма. — Прим. перев.