— Что сказать тебе, друг… Это не служба, а ад. Нет, не только из-за климата… Климат здесь действительно тяжелый, но его как-то переносишь. Но можно ли долго переносить другое — постоянное напряжение… Ложишься спать, а нервы у тебя напряжены до предела, в голове шум и боль, глаза не закрываются. И становится все труднее. Слава богу, моя служба здесь заканчивается. А ты, дорогой, закаливай нервы, запасайся терпением.
Кто-то поднял тост:
— Не забывайте, товарищи, что, несмотря ни на что, есть Китайская коммунистическая партия, китайский народ. Не нужно быть пессимистами!
— Пессимистами… А знаете, кто такой пессимист? — спросил Стефан, глава польского посольства, молодой красивый блондин, подняв руку с изуродованным пальцем. Таким палец останется навсегда. Эту травму ему нанесли разъяренные хунвэйбины, когда он провожал советских женщин и детей в пекинском аэропорту. Стефан просит слова для тоста. Но произносит не тост, а рассказывает на забавном русско-польском языке только что услышанный анекдот. — Знаете, кто такой пессимист? — снова спрашивает он громко, обращаясь ко всем нам. И сам отвечает: — Пессимист — это бывший оптимист, проживший хотя бы год в Пекине.
Раздается громкий смех…
«17. IX.67 Г.
…В последние дни печать усиленно пишет о «великом стратегическом плане Мао». Нет ни одной центральной или провинциальной газеты, ни одной дацзыбао, в которой не упоминалось бы об этом плане. Однако напрасно искать в официальной печати ответ на вопрос, что же представляет собой этот «великий план». Одна из дацзыбао, прочитанная нашим сотрудником, проливает некоторый свет на этот вопрос. Суть этого плана — в создании революционных комитетов, опорных пунктов в отдельных районах и провинциях Китая. «Создание революционных комитетов в Шанхае и в провинции Шаньдун, — говорится в дацзыбао, — имеет решающее значение для Средне-Восточного Китая, создание ревкомов в провинции Шаньси с центром Тайюань и в Пекине имеет такое же значение для Северного Китая, в провинции Хэйлунцзян с центром Харбин — для Северо-Восточного Китая, в провинции Гуйчжоу с центром Гуйян — для Юго-Западного Китая».
В той же дацзыбао подчеркивается «огромное значение» реорганизации военного округа во Внутренней Монголии, что позволит оборвать связи «внутренней контрреволюции с советскими ревизионистами». Такое же значение придается борьбе за власть в провинции Синьцзян.
Но это, видимо, лишь отдельные элементы «территориального аспекта» «великого стратегического плана». Через несколько дней другая дацзыбао раскрыла некоторые «политические» и «идеологические» аспекты этого плана: «Великий вождь, председатель Мао обращается к нам с призывом — широко развернуть массовую революционную критику, развивать и укреплять великое революционное объединение «трех сил»[3], укреплять и усиливать диктатуру пролетариата; развернуть движение в поддержку армии и проявлять любовь к народу и, продолжая революцию, стимулировать развитие производства, повышать революционную бдительность, решительно давать отпор подрывной деятельности внутренних и внешних классовых врагов»».
В Пекине установились ясные, дышащие прохладой и свежестью дни и ночи. Нет уже жары, раскаленного ветра, разносящего запахи Пекина и пыль из пустыни Гоби, душных и влажных ночей. Воздух стал свежее, легче дышится. Однако общая атмосфера в стране все такая же накаленная, все так же давит и гнетет.
Сегодня во время беседы с одним из моих коллег о «великом стратегическом плане» Мао Цзэ-дуна, который в эти дни является предметом разговоров и обсуждения в прессе, он изложил мне свой «стратегический» и «тактический» план защиты посольства на случай нового ожидаемого и неожидаемого наступления хунвэйбиновских толп. Этот план предусматривал объявление тревоги, сосредоточение сотрудников посольства в заранее определенных местах, быстрое уничтожение служебных архивов, перевод детей в более безопасное место, заблаговременное создание запасов продуктов, воды, горючего, электроэнергии, рассредоточение автомашин, принятие мер к ликвидации пожаров.
Во время этого разговора совсем близко от нас все новые и новые толпы хунвэйбинов осаждали индийское посольство, слышались выкрики, угрозы «отрезать собачьи головы», «сжечь живьем». Поводом послужил обмен между Китаем и Индией резкими нотами в связи с новыми столкновениями на китайско-индийской границе и новыми кровавыми инцидентами. Толпа бушевала, напирала. Не потому ли обдумывались «стратегические» и «тактические» планы обороны посольства?
3
Имеется в виду армия, революционные массы (то есть хунвэйбины и цзаофани) и часть партийных работников. — Прим. перев.