— Шифр, — громко произнес он, показывая листок бумаги наклонившемуся с любопытством к нему Грогу. — Ничего, попробуем на досуге разобраться, в чем здесь дело. А пока здесь делать больше нечего. Перейдем вниз для первого допроса.
Они спустились вниз в гостиную, где их терпеливо ожидали все прибывшие равнее лица.
— Ну-с, Прайс, — встретил вопросом детектива начальник полиции. — Что нового? Что вам удалось найти?
— Очень немного, господин полковник, — почтительно ответил молодой детектив. — Но в то же самое время, может быть, найденное мною может оказаться ключом ко всей тайне. Во всяком случае, считаю необходимым донести вам, что часть улик мною обнаружена и я не сомневаюсь, что при энергичной работе нам удастся раскрыть эту ужасную тайну.
— Вы слышали, господа? — довольно обратился полковник Гойер ко всем присутствующим. — Человек, поставленный мною во главе расследования этого дела, обещает нам дать в недалеком будущем благоприятные результаты.
— И на этом я считаю, что дальнейшая информация пока не последует, — с вежливой улыбкой добавил Прайс, — так как разглашение добытых мною улик может затруднить следствие и поиски убийцы.
Представители консульских и муниципальных властей поняли тонкий намек представителей полиции и с кислыми минами, пожав на прощанье руки Гойеру и Прайсу, удалились.
Когда в гостиной остались только Гойер, Грог и Прайс, первый откинулся в кресле, закурил трубку и добродушно обратился к Прайсу:
— Ну, я надеюсь, что мне-то вы можете сообщить детали ваших улик. Не скрою, что все это дело меня интересует самым живейшим образом. Кроме того, на карту поставлена не только ваша, но и моя карьера, Прайс. Никогда еще, за всю историю Шанхая, не происходило два таких сенсационнейших убийства в непосредственной близости одно от другого. Общественное мнение будет возбуждено до пределов. Если мы споткнемся на этом деле, то нам не миновать самой жестокой критики как со стороны налогоплательщиков, так и со стороны членов муниципалитета. Мне, может быть, придется подать в отставку. А для вас — будет закрыта дорога к быстрой карьере, по крайней мере, на долгие годы. Вы понимаете это, Прайс?
— Я все прекрасно понимаю, полковник, — немного нетерпеливо произнес Прайс. — Но сейчас я не собираюсь забивать себе голову тем, что будет, если мы не разрешим этого дела. Я считаю, что я должен разрешить тайну этой виллы на Бабблинг Вэлл, а также тайну кинематографа «Пикадилли». Прежде всего, для меня нет никакого сомнения, что между этими двумя убийствами существует какая-то определенная связь.
— Вы думаете, что «золотая дама»…
— «Золотая дама» была госпожа Робинзон, — твердо ответил Прайс.
— Но если даже это и так, то ваше открытие не только не упрощает, но еще более усложняет дело, — после долгого раздумья заметил полковник. — Раньше мы могли думать, что синьор Толедос был убит женщиной, этой пресловутой «золотой дамой», по мотивам ревности и страсти. Но теперь… Что прикажете думать теперь…
— Поживем — увидим, полковник, — самоуверенно произнес Прайс, не чувствуя, впрочем, на душе никакой уверенности и веселья. — А сейчас я хотел бы поговорить с инженером Робинзоном.
— Это можно устроить, — мотнул головой Грог. — Я оставил его на террасе, в лонгшезе. Я сейчас приведу его.
Он скрылся за стеклянной дверью и через минуту вернулся, ведя под руку бледного, с покрасневшими глазами и пересохшими губами, инженера Робинзона.
— Садитесь, Робинзон, — дружески сочувственно произнес полковник Гойер, усаживая несчастного вдовца в кресло. — Мой молодой помощник Прайс желал бы задать вам несколько вопросов. Помните, что от его усилий зависит сейчас найти неведомого убийцу, погубившего вашу прекрасную супругу. Я думаю, что вы окажете нам всяческое содействие в том, чтобы заставить этого негодяя предстать перед правосудием.
Потускневшие глаза Робинзона вспыхнули мрачным огнем. Он грозно сжал кулаки.
— Я сам убью его, — хрипло произнес он.
Потом он слегка опомнился, вынул платок, утер пот, струившийся по его бледному лицу, и улыбнулся кривой и жалкой улыбкой.
— Я к вашим услугам, господа, — тихо произнес он. — Спрашивайте, что вы хотите.
— Я начну с неожиданного для вас вопроса, господин Робинзон, — начал Прайс. — Какими духами предпочитала душиться ваша супруга? «Черным нарциссом»?
Робинзон недоуменно поднял голосу и посмотрел на Прайса.
— Нет, — после некоторого раздумья ответил он. — Она всегда душилась старыми духами «Кэр де Жанет»[8], которые теперь уже вышли из моды. Она не любила модных, терпких и дурманящих духов, считая их вульгарными…
— Вы уверены, что у нее не могло быть духов «Черный нарцисс»?
— Абсолютно уверен.
— Благодарю вас. Вы дали мне первое ценное указание, — произнес Прайс с чувством глубокого удовлетворения.
Робинзон потухшим взором смотрел на детектива и, казалось, даже не слышал, что говорил тот.
— Скажите, господин Робинзон, — вежливо продолжал далее Прайс. — Вы, конечно, имели здесь в Шанхае множество друзей. Скажите, были ли особенно близкие друзья у вашей супруги?
— У нас были одни и те же друзья. Мои сослуживцы с их женами и другие знакомые, — тихо ответил Робинзон.
— Я говорю об особенно близких друзьях, — подчеркнул Прайс. — О друзьях, которые особенно часто бывали в вашем доме.
Робинзон думал, приложив руку к виску, как будто это раздумье причиняло ему большое страдание.
— Не знаю, — наконец произнес он. — У нас так много знакомых и почти всех мы встречали часто на различного рода «парти». В доме у нас также редко обходилось без гостей. Эдит любила окружать себя толпой. Она была так молода и ей еще хотелось веселиться…
Он нервно сжал руки и голос его слегка дрогнул.
— Впрочем, в последнее время она стала заметно меньше выезжать и бывать в обществе.
— Не показалось ли вам, что она чем-то озабочена? Что ее гнетет какое-то скрытое несчастье? — продолжал допытываться Прайс.
— Не знаю… Не заметил, — с трудом ответил Робинзон. — Пожалуй, она стала более задумчивой в последнее время. Это все, что я могу сказать. И… и, простите меня, я не могу сегодня больше говорить. Не отложите ли вы ваш допрос хотя бы на завтра…
— Конечно, господин Робинзон, — охотно согласился Прайс, немедленно вставая на ноги. — С вашего разрешения, я пройду сейчас наверх, в вашу спальню, и осмотрю багаж госпожи Робинзон. Возможно, что я найду там кое-какие нужные мне указания.
— Делайте, как хотите, — устало произнес Робинзон, откидываясь на спинку кресла. — Наша ама покажет вам вещи, принадлежащие моей несчастной жене.
Крепко пожав на прощанье руку убитому горем инженеру, Прайс вместе с полковником Гойером и Грогом вышел из гостиной. В вестибюле полковник Гойер остановился.
— Я уеду, — заявил он, — оставив вас работать над этим делом. Помните, Прайс, что очень многое зависит от успеха вашей работы. Прощайте.
В сопровождении Грога Прайс снова поднялся в роковую спальню, у дверей которой дежурил китаец-полисмен.
В комнате было светло от ярких лучей солнца, вливающихся в открытое окно. День был так хорош и светел, что не верилось в существование горя и печали на земле. Но здесь же, в этой комнате, на широкой постели, под белоснежным покрывалом, лежал похолодевший труп молодой женщины, погибшей от руки таинственного и мрачного убийцы.
Впрочем, в данный момент Прайс не стал забивать себе головы какими-либо философскими мыслями. Он должен был действовать.
После того, как боязливо вошедшая в спальню ама указала на сундуки, принадлежавшие лично миссис Робинзон, Прайс, с помощью Грога, принялся усердно знакомиться с содержанием этих сундуков. Они работали больше часа, методично проверяя содержимое багажа и не находя в нем ничего интересного, так как там лежало белье, платья и сотни безделушек и сувениров. Но, роясь в большом чемодане, Прайс наткнулся на старинную китайскую шкатулку, запертую на ключ.
Глаза Прайса радостно засверкали.
— Вот то, что мне нужно. Несомненно, здесь хранятся письма и различные интимные документы, — произнес он, показывая шкатулку Грогу. — Теперь только найти ключ к этой шкатулке.
8
«Coeur de Jeanette», известнейшая марка духов фирмы «Убиган», созданная П. Парке в 1899 г. Здесь контрастирует с тяжелым, томным и «гипнотическим» ароматом духов «Narcisse noir», созданных в 1911 г. Э. Далтрофом для парфюмерного дома «Карон».