Француженка была очарована, нынешним утром ее артистическая натура была больно уязвлена: мясная королева из Аргентины не пожелала прислушаться к ее советам и выбрала модели совершенно не подходящие к ее, королевы, пышной красоте. Француженка внимательно рассматривала Кэтрин острыми и умными глазами.
— Да… да, я с удовольствием вам помогу. У мадемуазель отличная фигура, простые линии подойдут ей лучше всего. Она к тому же tres anglaise[37]. Некоторые дамы были бы обижены, скажи я им такое, но не мадемуазель. Une belie Anglaise[38]. Нет типа более восхитительного.
Всю томность Герцогини внезапно как ветром сдуло, посыпались приказания манекенщицам:
— Клотильда, Вирджиния, быстро, мои крошки, маленький tailleur gris clair и robe de soiree «'Soupir d'automne»![39] Марсель, дитя мое, крепдешиновый костюмчик цвета мимозы!
Утро было прелестное: Марсель, Клотильда, Вирджиния с меланхолической отрешенностью медленно прохаживались перед Кэтрин, покачиваясь и извиваясь, как из века в век покачивались и извивались их предшественницы. Герцогиня стояла рядом и делала пометки в маленькой записной книжке.
— Превосходный выбор, мадемуазель. У мадемуазель прекрасный gout[40]. Нет, в самом деле, мадемуазель не найдет ничего лучше, чем эти костюмчики, если она собирается, как я полагаю, этой зимой на Ривьеру.
— Позвольте мне взглянуть еще раз на вечернее платье, — попросила Кэтрин. — Вот то, розоватое, розово-лиловое.
Появилась Вирджиния, медленно обошла круг.
— Прелесть, — сказала Кэтрин, рассматривая изящные мягкие складки лиловато-розовой ткани с серыми и голубыми всполохами. — Как вы называете эту модель?
— Soupir d'automne, да, да, это платье просто создано для мадемуазель.
Уже выйдя из мастерской, Кэтрин вспомнились эти слова Герцогини, и ей стало немножко грустно.
«Soupir d'automne, это платье просто создано для мадемуазель…»
Осень, да, это для нее. Для нее, никогда не знавшей ни весны, ни лета. Она упустила то, чего никогда нельзя будет вернуть. Годы рабства в Сент-Мэрн-Мид, а жизнь проходила мимо.
— Я идиотка, — сказала Кэтрин. — Идиотка. Что мне нужно? Почему месяц назад я была счастливее, чем теперь?
Кэтрин вынула из сумочки письмо леди Тамплин, полученное утром. Кэтрин была не глупа. Она сразу разобралась во всех nuances[41] этого письма и отлично поняла, с чего это вдруг у леди Тамплин появилась нежная любовь к давно Забытой кузине. Ради выгоды, а не ради удовольствия леди Тамилин столь страстно желала общества своей дорогой кузины. Отлично, почему бы нет? Это будет полезно обеим сторонам.
«Поеду», — решила Кэтрин.
Идя по Пикадилли[42], она завернула в бюро путешествий Кука[43], чтобы сразу же решить этот вопрос. Ей пришлось несколько минут подождать. Человек, с которым занимался клерк, тоже собирался на Ривьеру. Надо же, все едут на Ривьеру. Да, впервые в жизни и она будет делать то, что делают «все».
Мужчина, стоявший впереди нее, стремительно отошел, и Кэтрин заняла его место. Она разговаривала с клерком, но часть ее сознания была занята другим. Это лицо… оно было смутно знакомо ей. Где она его видела? Вспомнила. Это было утром, возле ее номера в «Савое». Она столкнулась с этим человеком в коридоре. Какое совпадение — встретиться дважды за один день. Кэтрин оглянулась через плечо, и ей почему-то стало не по себе. Мужчина стоял в дверях и смотрел на нее. Кэтрин пронзила холодная дрожь, ее охватило предчувствие беды, нависшей опасности, рока…
Со свойственным ей благоразумием она преодолела это ощущение и заставила себя сосредоточиться на том, что говорил ей клерк.
Глава 9
Предложение отвергнуто
Дерек Кеттеринг не часто поддавался дурному настроению. Беспечность, легкий характер не раз помогали ему выйти из положения, когда его загоняли в угол. Даже сейчас, выскочив из квартиры Мирей, он скоро остыл. Но угол, в который его на этот раз загнали, был на редкость глух и тесен. Возникли непредвиденные обстоятельства, и он пока не знал, как выпутаться.
Он шел, погруженный в размышления, на хмуром лице не было и следа обычной беззаботности. Тысячи вариантов крутились в голове. Дерек Кеттеринг был вовсе не так глуп, как могло показаться на первый взгляд. Он видел несколько путей, чтобы выйти из тупика. По крайней мере, один наиболее вероятный, и он лишь на мгновение поежился, представив себе… Серьезные болезни требуют серьезных методов лечения. Дерек знал цену своему тестю. Война между Руфусом ван Олдином и Дереком Кеттерингом могла закончиться единственно возможным образом. Дерек клял на чем свет стоит деньги и их всевластие. Пройдя Сент-Джеймс-стрит, он пересек Пикадилли и направился к Пикадилли-Серкус[44]. Около конторы «Томас Кук и сыновья» Кеттеринг замедлил ход, но прошел мимо, все еще обдумывая свои дела. Потом вдруг резко кивнул самому себе головой, круто повернул, так круто, что столкнулся с парой пешеходов, шедших за ним следом, и пошел обратно. На тот раз он без колебаний отворил дверь в бюро Кука. Там было мало посетителей, и им занялись сразу.
44
Пикадилли-Серкус — площадь в центральной части Лондона с радиально расходящимися улицами.