Ван Олдин подыскивал слова, чтобы усыпить подозрения секретаря.
— У Рут всегда семь пятниц на неделе, — заметил он и добавил с деланной небрежностью: — Горничная ничего не говорила… э… почему у Рут изменились планы?
Найтон ответил, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно естественней:
— Она сказала, сэр, что миссис Кеттеринг неожиданно кого-то встретила.
— Неужели?
Натренированное ухо секретаря уловило нотки напряжения.
— Понимаю… мужчину или женщину?
— Помнится, она сказала, мужчину, сэр.
Ван Олдин кивнул, худшие опасения подтвердились, он поднялся со стула и принялся мерить шагами комнату, как делал всегда, когда волновался. Не в силах больше сдерживаться, он разразился гневной тирадой:
— Есть одна вещь, совершенно непосильная для всякого мужчины, — вразумить женщину. Да у них просто вовсе нет мозгов. Женская интуиция! Дай Бог, чтобы одна из десяти сумела распознать мерзавца, вот где легкая добыча для всякого смазливого, с хорошо подвешенным языком парня. Если бы я мог…
Его прервали, вошел мальчик-посыльный с телеграммой. Ван Олдин вскрыл ее, и его лицо внезапно стало белым как мел. Он ухватился за спинку стула, чтобы удержаться на ногах, и махнул мальчику рукой, чтобы тот ушел.
— Что случилось, сэр? — забеспокоился Найтон.
— Рут! — хрипло выговорил ван Олдин.
— Миссис Кеттеринг?
— Погибла!
— Крушение поезда?
Ван Олдин покачал головой.
— Нет. Ее еще и ограбили. Этого слова здесь нет, Найтон, но моя девочка была убита.
— Боже мой, сэр!
Ван Олдин указал на телеграмму пальцем.
— Это из полиции в Ницце. Я должен выехать первым же поездом.
Найтон был, как обычно, в полной готовности, он взглянул на часы.
— В пять часов с вокзала Виктория, сэр.
— Хорошо. Вы поедете со мной, Найтон. Велите Арчеру собираться и сложите свои вещи. Проследите здесь за всем. Я еще хочу зайти на Керзон-стрит.
Резко зазвонил телефон, и секретарь поднял трубку.
— Да, кто? Это мистер Гоби, сэр.
— Гоби? Сейчас я не могу с ним разговаривать. Хотя подождите, у нас еще масса времени. Пусть поднимется.
Ван Олдин был сильным человеком, он снова уже обрел железное спокойствие, никто не заподозрил бы что-то неладное, когда он приветствовал мистера Гоби.
— Время поджимает, Гоби. У вас что-нибудь важное?
Мистер Гоби откашлялся.
— Передвижения мистера Кеттеринга, сэр. Вы хотели иметь о них сведения.
— Да, и что же?
— Мистер Кеттеринг, сэр, выехал из Лондона на Ривьеру вчера утром.
— Что?
Что-то в его голосе поразило мистера Гоби. Этот достойный господин, вопреки своему обыкновению никогда не смотреть на собеседника, бросил мимолетный взгляд на миллионера.
— Каким поездом он поехал? — спросил ван Олдин.
— «Голубым экспрессом», сэр.
Мистер Гоби опять откашлялся и сообщил часам на каминной полке:
— Мадемуазель Мирей, танцовщица из «Парфенона», выехала тем же поездом.
Глава 14
Рассказ Ады Мейсон
— У меня не хватит слов, мосье, чтобы описать чувство отчаянья и ужаса, которые мы все испытываем, примите наше глубочайшее соболезнование.
Так обратился к ван Олдину мосье Карреж Juge D'Instruction[67]. Мосье Ко, комиссар, сочувственно покашливал. Ван Олдин энергичным жестом отмахнулся от отчаянья, ужаса и соболезнования. Сцена происходила в полицейском участке в Ницце; кроме Каррежа, комиссара и ван Олдина здесь находился еще один человек, он-то сейчас и заговорил:
— Мосье ван Олдин желал бы действий, и быстрых действий.
— О! — воскликнул комиссар. — Я еще не представил вас. Мосье ван Олдин, это мосье Эркюль Пуаро; вы, без сомнения, слышали о нем. Хотя мосье Пуаро уже несколько лет как отошел от дел, он остается величайшим детективом современности.
— Рад знакомству, мосье Пуаро, — сказал ван Олдин, машинально приветствуя его словами, которых вот уже несколько лет никто от него не слышал. — Ушли на покой?
— Это так, мосье, теперь я наслаждаюсь жизнью, — напыщенно возвестил маленький господин.
— Мосье Пуаро по случайности тоже путешествовал «Голубым экспрессом», — пустился в объяснения комиссар, — он был так великодушен, что предложил нам воспользоваться его неоценимой помощью.
Миллионер бросил на Пуаро острый взгляд и неожиданно сказал:
— Я очень богатый человек, мосье Пуаро. Говорят, что богачи привыкли считать, будто все можно купить. На самом деле это не так. Однако в своем мире — я большой человек. Один большой человек вправе просить об одолжении другого большого человека.