Джек погрузился в глубокое раздумье. «В конце концов, если я снова в двадцать пять минут восьмого услышу этот проклятый голос, – решил он про себя, – тогда будет ясно, что у меня в самом деле галлюцинации. Но я надеюсь, что никакого голоса больше не услышу».
Весь день он провел в нервном напряжении и рано лег спать, полный решимости проверить себя на следующее утро, но полночи не мог сомкнуть глаз, а в результате проспал. Было уже двадцать минут восьмого, когда он выскочил из гостиницы и поспешил в сторону игрового поля. Он понимал, что не успеет попасть на злополучное место в двадцать пять минут восьмого, но если этот голос – чистейшая галлюцинация, то он услышит его где угодно. Джек побежал, на ходу поглядывая на стрелки своих часов.
Двадцать пять минут восьмого. Откуда-то издалека донеслось эхо женского голоса. И хотя слова невозможно было разобрать, похоже, звали на помощь. Но в чем он был твердо уверен, так это в том, что это был тот самый крик, который он слышал раньше, и исходил он из того же самого места, где-то неподалеку от коттеджа.
Как это ни странно, но то, что он услышал, даже успокоило его. Это, скорее всего, просто мистификация. А что, если девушка сама разыграла его? Он решительно расправил плечи и вытащил биту из спортивной сумки.
Девушка стояла в саду, как обычно. На этот раз, когда он приподнял кепку и поприветствовал ее, она произнесла «доброе утро» и в голосе ее прозвучала легкая застенчивость. «Сегодня она привлекательна, как никогда», – подумал он.
– Отличный денек выдался? – бодро произнес Джек, проклиная себя за то, что говорит такую банальность.
– Да, просто восхитительный, – живо откликнулась она.
– Для сада, наверное, это хорошо?
Девушка улыбнулась, и на щеках ее появились обворожительные ямочки.
– Увы, нет! Моим цветам нужен дождь. Посмотрите, они все высохли.
Жестом она пригласила его подойти поближе, и Джек вплотную приблизился к низкой изгороди, отделявшей сад от игрового поля, и посмотрел на цветы.
– Но они совсем свежие, – произнес он и почувствовал себя неловко; ему показалось, что он сказал что-то не то: девушка смерила его взглядом, в котором проскальзывало сожаление.
– Солнце светит слишком ярко, – сказала она. – Цветы приходится постоянно поливать. Но, как видно, на вас солнце влияет благотворно – вы выглядите сегодня значительно лучше.
Ободряющий тон девушки вызвал у Джека прилив раздражения. «Будь оно все трижды проклято! – закипал он тихой яростью. – По-моему, она пытается исцелить меня внушением».
– Я совершенно здоров, – произнес он, еще более раздражаясь.
– Ну вот и прекрасно, – с живостью откликнулась девушка.
Он еще немного поиграл и поспешил на завтрак.
Сидя за столом, Джек уже не в первый раз почувствовал на себе испытующий взгляд человека, расположившегося с ним рядом. Это был мужчина средних лет, с энергичными чертами лица. У него была черная бородка, проницательные серые глаза и те легкость и уверенность в поведении, которые выдавали в нем профессионала высокого класса. Джек уже узнал, что фамилия его Левингтон, и краем уха слышал, что в медицинских кругах он известен как прекрасный специалист. Но поскольку Джек не мог вспомнить, когда он сам посещал Харли-стрит, эта фамилия ему ни о чем не говорила.
Но сегодня утром он не мог не почувствовать, что за ним наблюдают, и это не на шутку взволновало его. «А может быть, у меня на лице написано нечто такое, что привлекает внимание окружающих?»
Что, если этот человек в силу своих профессиональных способностей заметил, что с ним, Джеком, происходит что-то неладное?
При одной этой мысли Джек содрогнулся от ужаса. Что, если так оно и есть? Не сходит ли он действительно с ума? И что все это такое – галлюцинация или чья-то злая шутка?
Вдруг его осенило: ведь определить, что это такое, очень просто. Он же всегда во время тренировки был один. Но если бы рядом с ним кто-нибудь находился, не важно кто, то он должен был бы тоже услышать этот голос.
Джек решил не откладывать дело в долгий ящик. Левингтон как раз подходил для этой цели. Они довольно легко разговорились: казалось, что доктор просто ждал этого случая. Ведь так или иначе, но Джек чем-то его заинтересовал. И поэтому как-то естественно они договорились встретиться на следующее утро, чтобы сыграть в гольф.
Они начали чуть раньше семи. День выдался прекрасный, спокойный и безоблачный, но не очень теплый. Доктор играл довольно прилично, а у Джека игра не клеилась. Все его внимание было сосредоточено на одном – когда же наступят эти роковые минуты. И он буквально не отрывал взгляда от своих часов. Когда они с доктором приблизились к метке, было около двадцати минут восьмого. Как раз в это время они находились между лункой и коттеджем.
Девушка, как обычно, работала в саду. Она даже не подняла головы.
Два мяча лежали на лужайке: мяч Джека около лунки, а докторский – чуть поодаль.
Левинггон наклонился, обдумывая, как ему нанести удар. Джек застыл на месте, впившись взглядом в стрелки своих часов. Было ровно двадцать пять минут восьмого.
Мяч устремился по траве прямо к лунке, на мгновение замер на ее краю, словно выжидая чего-то, и скатился вниз.
– Прекрасный удар! – похвалил Джек. Только голос у него был хриплый и совсем чужой. Наконец, облегченно вздохнув, он подтянул свои часы повыше от запястья. Итак, ничего не случилось. Дурное настроение как рукой сняло.
– Подождите немного, если не возражаете, – попросил он. – Я только возьму трубку.
Они чуть-чуть задержались на восьмой метке. Как ни старался Джек взять себя в руки, пальцы его слегка подрагивали, когда он набивал и раскуривал трубку. Ему казалось, что с его плеч свалился огромный груз.
– Боже мой, какой хороший денек выдался, – заметил он, с истинным удовлетворением вглядываясь в окружающий его пейзаж. – Давайте, Левингтон, ваш удар.
И тут одновременно с ударом доктора раздался этот крик. Высокий женский голос, полный мучительного отчаяния:
– Убивают! Помогите, убивают!
Трубка мгновенно выпала из обессилевшей руки Джека, когда он резко развернулся по направлению, откуда исходил крик, и, тут же опомнившись, в сильном замешательстве уставился на своего компаньона.
– Не очень удачно… – Левингтон проследил взглядом за мячом, прикрывая рукой глаза от солнца.
Он ничего не слышал.
Джеку показалось, что все вокруг него закружилось. Тяжело пошатываясь, он сделал шага два. Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит на дерне, а над ним склонился Левингтон.
– Ну, ну, успокойтесь.
– А что со мной произошло?
– Вы упали в обморок, молодой человек. Или, во всяком случае, пытались изо всех сил упасть.
– Боже мой! – простонал Джек.
– А в чем дело? Что это с вами?
– Сейчас я вам расскажу, но сначала мне хотелось кое о чем вас спросить.
Доктор раскурил свою трубку и сел на насыпи.
– Спрашивайте, я вас слушаю, – произнес он, усаживаясь поудобнее.
– По-моему, вы наблюдали за мной последние дня два? Можно узнать почему?
Левингтон взглянул на него:
– Вопрос несколько странный. Вы ведь знаете, кошка может смотреть на короля. [1]
– Извините, но шутки здесь неуместны. Я говорю это неспроста. Для меня это очень важно.
Лицо Левингтона посерьезнело.
– Ну хорошо. Отвечу откровенно. Наблюдая за вами, я определил, что вы находитесь в состоянии крайнего душевного напряжения, и меня просто заинтересовало: что же это могло быть.