Тем не менее, вся эта история была очень загадочной. Что касается изменений во внешности женщины, то в этом не было ничего особенного. Черные волосы могли быть ее собственными или это мог быть парик. Брови можно накрасить, это достаточно простая процедура, которую еще больше упрощала расшитая бисером вуаль. Но как она вообще здесь оказалась? Как случилось, что она накрасилась именно так и именно в это время? И, самое главное, как у нее оказался кусок отравленного сахара? В том, что он отравлен, я почти не сомневался.
Я перебрал в памяти события этого дня, и чем больше я их обдумывал, тем менее понятными они казались. Насколько я мог судить, никто не следовал за омнибусом ни пешком, ни в экипаже. И я был очень внимателен не только в начале пути, но и довольно долго после этого. Тем не менее, все это время миссис Шаллибаум должна была следовать за мной. Но как? Если бы она знала, что я собираюсь ехать на омнибусе, она могла бы меня обогнать и войти в него раньше меня. Но она не могла этого знать, более того, пока омнибус приближался, на дороге никого не было. Я подумал, не могла ли она скрываться в доме и слышать, как я говорил Торндайку о своих планах? Но это не объясняло загадку, поскольку я не произнес никакого адреса, кроме слова «Кенсингтон». Правда, я упомянул имя миссис Хорнби, но предположение, что имя моих друзья могло быть известно миссис Шаллибаум или что она могла найти его в справочнике, было слишком маловероятным, чтобы его стоило обсуждать.
Если я и не пришел к удовлетворительному выводу, мои размышления имели один полезный эффект: они занимали все мои мысли, совершенно вытеснив собой воспоминания о злополучном глотке чая. Не то чтобы я испытывал серьезное беспокойство – количество, которое я выпил, было невелико. Чай оказался горячее, чем я ожидал. Тут я вспомнил, что вынув злополучный кусок сахара, я вытряхнул чашку, перевернув ее вверх дном, так что в ней не могло остаться никаких крошек. Кусок сахара теперь лежал у меня в кармане – для тщательного изучения на досуге. Я с легкой усмешкой подумал, что будет немного обидно, если окажется, что в нем нет ничего, кроме самого сахара.
Выйдя из чайной, я пошел по Слоун-стрит с намерением сделать то, что должен был бы сделать раньше. Я собирался убедиться, что ни один шпион не идет по моим следам. Если бы не моя нелепая самоуверенность, я мог бы легко сделать это прежде. Теперь же, наученный горьким опытом, я действовал с особой осторожностью. Было еще светло. Лампы в чайной были необходимы только из-за неудачной конструкции помещения и пасмурной погоды. На открытом пространстве я чувствовал себя увереннее, потому что мог видеть достаточно далеко. Дойдя до верхней части Слоун-стрит, я пересек Найтсбридж и, войдя в Гайд-Парк, направился к Серпантайну[41]. Пройдя вдоль восточного берега, я вышел на одну из длинных дорожек, ведущих к Мраморной арке[42], и зашагал по ней в таком темпе, что любому преследователю пришлось бы поторопиться, чтобы не упустить меня из виду. На половине пути через большой участок газона я на немного остановился и обратил внимание на нескольких человек, шедших в мою сторону, затем резко повернул налево и направился прямо к вратам Виктории. Не дойдя до них, я снова свернул за группу деревьев и, встав за стволом одного из них, осмотрел людей, двигавшихся по дорожке. Все они находились на значительном расстоянии, и никто из них не сворачивал в мою сторону.
Теперь я осторожно переходил от одного дерева к другому, пересёк рощу направляясь к югу, быстро перешёл мост через Серпентайн и, идя вдоль южного берега, вышел из парка у Эпсли-хауса[43]. Отсюда я в таком же быстром темпе пошел по Пикадилли, прорезая толпу с ловкостью, рожденной долгим знакомством с лондонскими улицами. Я пересек бурное движение на кольцевой, пронесся по Уиндмилл-стрит и начал зигзагами пробираться среди узких улочек и дворов Сохо[44]. Пройдя через Севен Дайалс и Друри Лэйн, многочисленные улочки и переулки, которые тогда заполняли район к югу от Линкольнс-Инн, я вышел на Стрэнд, который сразу же пересек и, в конце концов, вошел в Темпл около Суда Деверо.
Даже здесь я не ослабил мер предосторожности. От одного двора к другому я переходил быстро, задерживаясь в темных входах и неожиданных закутках, которые известны лишь местным жителям. На полпути вверх по лестнице я некоторое время постоял в тени, наблюдая за прохожими из окна на лестнице, и когда, наконец, убедился, что все меры предосторожности приняты, вставил ключ и вошел в нашу квартиру.
43
Лондонская резиденция герцогов Веллингтонов, расположенная в юго-восточном углу Гайд-Парка.