– Вполне возможно, – сказал я, – там было два зала, и они были заполнены в основном женщинами.
– Потом она последовала за вами на Слоун-стрит, и, поскольку вы упорно ехали сверху на империале, она вполне могла занять место внутри омнибуса. Что касается театра, то она, должно быть, восприняла его как настоящий дар богов. Это было сделано вами для ее особого удобства.
– Почему?
– Мой дорогой друг! Подумайте. Миссис Шаллибаум нужно было только проследить за тем, что вы благополучно заняли свое место и вот вы уже в партере, оставлены до тех пор, пока не понадобитесь. Вы дали ей шанс сходить домой, приготовиться к своей роли, разработать план действий, возможно, с помощью мистера Вайса, взять всё необходимое и в известное время явиться за вами.
– Но это возможно только при наличии определенных условий, – возразил я, – например, если она живет недалеко от Слоун-Сквер. Иначе это было бы невозможно.
– Правильно. Именно так. Вы же не думаете, что она обычно ходит с кусками отравленного сахара в кармане? А если нет, то где-то она должна была взять этот кусок. История с бусинами предполагает тщательно подготовленный план, и, как я только что сказал, она вряд ли была в гриме, когда встретила нас на Кеннингтон-Лейн. Из всего этого следует, что ее нынешнее жилище находится неподалеку от Слоун-Сквер.
– Во всяком случае, – заметил я, – это был значительный риск. Я мог уйти из театра до того, как она вернулась.
– Да, – согласился Торндайк, – но женщины склонны к риску. Мужчина бы не стал рисковать вас потерять, когда уже взял на мушку. А она рискнула с метро и все получилось. Она решила, что вы останетесь в театре до ее прихода, и снова выиграла. Она прикинула вероятность того, что вы зайдёте выпить чаю, и ей удастся подбросить кусок сахара в чашку, пока вы ползали по полу, собирая бусины, и снова не прогадала. И только один раз её расчёт не оправдался – вы не пьете чай с сахаром.
– Многие сочли бы само собой разумеющимся, что сахар может лежать в чашке.
– Да. Наше объяснение полностью гипотетическое и может совершенно не соответствовать истине. Но все сходится, и если мы найдем в сахаре яд, будет разумно предположить, что мы правы. Сахар – это experimentum crucis[45]. Если вы передадите его мне, мы поднимемся в лабораторию и проведем пару предварительных тестов.
Я достал из кармана сахар и отдал его Торндайку. Он поднес его к газовой лампе, при свете которой, начал рассматривать его через лупу.
– Я не вижу на поверхности никаких посторонних кристаллов, – сказал он, – но нам лучше сделать раствор и провести обычное исследование. Если в нем содержится какой-либо яд, мы можем предположить, что это будет алкалоид[46], хотя стоит проверить и на содержание мышьяка. Человек типа Вайса почти наверняка использовал бы алкалоид, из-за его меньшей массы и большей растворимости. Вы не должны были носить его в кармане. В юридическом смысле это серьезно снизит ценность улики. Предметы, которые подозреваются в содержании яда, должны быть тщательно изолированы от контакта с чем-либо, что может заставить усомниться в достоверности результата. Сейчас это не имеет большого значения, поскольку анализ проводится только для нашего собственного интереса. Но помните об этом в дальнейшем.
Поднявшись в лабораторию, Торндайк сразу же растворил сахар в дистиллированной воде, слегка её подогрев.
– Прежде чем добавлять кислоту, – объяснил он, – или вводить какие-либо новые вещества, мы предпримем простую меру – попробуем раствор на вкус. Сладость является отвлекающим фактором, но некоторые алкалоиды и большинство минеральных ядов, за исключением мышьяка, имеют очень характерный вкус.
Он обмакнул стеклянную палочку в теплый раствор и осторожно приложил ее к языку.
– Ха! – воскликнул он, тщательно вытирая рот носовым платком, – простые методы часто бывают очень информативными. Нет особых сомнений в составе этого сахара. Позвольте посоветовать моему ученому брату убедиться в его вкусе. Но будьте осторожны. Даже малая доза может дать сильный эффект.
Он взял со стеллажа свежий стержень и, обмакнув его в раствор, протянул мне. Я осторожно приложил его к кончику языка и сразу же почувствовал необычное покалывание, сопровождаемое чувством онемения.
45
Эксперимент, исход которого однозначно определяет, является ли конкретная теория или гипотеза верной.