— Что случилось? — спросил Туан, но тут же сообразил, что гадалка мертва.
«Дворника искать бесполезно», — первое, что пришло в голову.
Он нагнулся над телом Фам Тху. На шее гадалки виднелось несколько ссадин от ногтей. Видимо, дворник услышал ее телефонный разговор с Туаном и, перед тем как улизнуть, придушил свою бывшую хозяйку.
Смерть еще не успела наложить зловещий отпечаток на красивое лицо Фам Тху. Оно начало бледнеть, но сохраняло мягкость черт.
У ножки кресла валялась серебряная зажигалка в виде фигурки сидящего на раскрытом цветке лотоса Будды. Туан поднял зажигалку, повертел в руках и, прочитав выгравированные на ней инициалы, сунул в карман.
Прежде чем спуститься вниз, он зашел в кабинет, где обычно встречался со своими агентами, включил свет. Из-за картины, висевшей на стене, торчал обрывок провода. «Я угадал, — подумал майор, — дворник проверял потайной микрофон и, убегая, оторвал его». Он подошел к распахнутому настежь окну, выглянул во двор. Внизу двое с фонариками шарили в траве.
— Что там? — спросил Туан.
Те подняли головы.
— Здесь примята трава, господин майор. Кто-то выпрыгнул из окна.
— Господин майор, дворника нигде нет, — раздался голос из темноты.
Туан ничего не ответил. Он спустился вниз и снова подошел к бармену.
— Это зажигалка Фам Тху? — спросил он, держа на ладони серебряную фигурку Будды.
— Нет, я никогда не видел у нее такой вещицы, — покачал головой тот.
«Наверное, дворник стащил у какого-нибудь американца, — решил майор, — а сегодня выронил здесь впопыхах».
Стоя у бара, Туан стал наблюдать, как его люди проверяли документы у посетителей.
Хоанг подошел к большому зеркалу в стене, поправил галстук. Из зеркала на него смотрел худощавый мужчина с веером морщинок у глаз. «Ты здорово постарел, — мысленно сказал Хоанг своему отражению. Тебе нет еще и сорока пяти, а выглядишь ты на все шестьдесят».
Он причесался и вошел в ресторан. К нему тут же подскочил официант, приглашая за свободный столик.
— Рис по-кантонски, лангусту на гриле и крабовый суп. А я пока выпью что-нибудь, — сказал ему Хоанг и направился в сторону бара.
Он сел на высокий табурет перед стойкой и заказал рюмку «куантро». Наливая ликер, бармен тихо произнес:
— Сегодня «дядюшка» сам придет на встречу. Он будет ждать тебя в половине восьмого у гробницы Ты Дыка.
Хоанг допил «куантро» и пересел за столик. Через минуту перед ним появились заказанные блюда. Но ни дымящийся рис, ни имбирный аромат рыбного соуса, ни золотистая корочка великолепно зажаренной лангусты не привлекали. Есть не хотелось. На душе было тоскливо. Сегодня ему исполнилось сорок три, и он снова — уже в который раз! — отмечает, а точнее, не отмечает, день рождения в одиночестве.
Когда в последний раз его поздравляли друзья? Кажется, лет десять назад или даже больше. Ну конечно, больше. Тринадцать лет! Он тогда партизанил со своим отрядом на Центральном плато. Хоанг попытался припомнить подробности того дня, но память лишь смутно сохранила улыбающиеся лица бойцов, вручавших орден своему командиру. Комиссар перехватил орден у связного, появившегося в отряде несколькими днями раньше, и все держал в тайне. Хоанг совсем забыл, что ему исполняется тридцать, а комиссар помнил…
Где-то он сейчас — неугомонный, неистощимый на всякие выдумки Лием? Его так не хватало Хоангу все эти годы! Ведь они были не только боевыми товарищами, но и близкими друзьями. Оба родом отсюда, из Хюэ. Вместе росли, вместе учились в школе… Где он теперь? Наверное, сражается где-нибудь, в джунглях?..
С каким удовольствием Хоанг взял бы в руки автомат и повел свой отряд в атаку. Он всегда считал, что именно там — настоящее дело. А здесь… За десять лет Хоанг так и не привык к своей роли бизнесмена. Умом он понимал, что делает важную и нужную работу. Да и центр высоко оценивал каждую его информацию. Умом он понимал. А в душе… В душе оставался партизаном.
Он посидел еще немного в ресторане, потом расплатился и вышел на улицу.
Оставив машину у каменной ограды, Хоанг вошел через небольшую дверцу на территорию гробницы Ты Дыка, а точнее, его бывшей загородной резиденции. Как и загородные резиденции других вьетнамских королей, она стала последним пристанищем четвертого по счету монарха из некогда могущественной династии Нгуенов[3].
Старик сторож не обратил на Хоанга ни малейшего внимания: сюда часто приходили люди, чтобы побродить в тиши усыпальницы августейшей особы. Хоанг прошел мимо заросшего фиолетовыми цветами ряски и розовыми лотосами пруда с деревянным павильоном на берегу и, поднявшись по каменным ступеням к бывшим королевским покоям, свернул направо, к могиле Ты Дыка.