- Спасибо, Мишка! - сказал я, и на моих суровых, никогда не плакавших глазах блеснули скупые мужские слёзы. - Ты - настоящий друг!.. Поверь, что не пройдёт и двух лун, как голубь принесёт тебе хорошие вести.
Хотел я отметить наш отъезд митингом и выступить перед ребятами с пламенной речью, но вовремя вспомнил, что ни у Джека Лондона, ни у Брет-Гарта о митингах ничего не говорится.
Я только снял шапку, помахал ею и закричал:
- До свиданья, ребята! Нам пора идти по Тропе, а вам - на урок. Немного ещё потерпите. Всё будет хорошо, если будете держать язык за зубами. Пусть это будет наша тайна.
Все закричали, замахали шапками, и я подумал, что так, наверно, не провожали в путь ни одного золотоискателя в Доусоне.
- Вперёд, аргонавты! - скомандовал я, и Дублёная Кожа, плюнув на ладони, взялся за ручки Золотой Колесницы Счастья. При этом его грубо высеченное лицо с нависшим лбом, массивным подбородком и немигающими светло-голубыми глазами говорило о том, что человек этот знает только один закон - Закон Силы.[23] Все невольно залюбовались тем, как легко и свободно Дублёная Кожа толкнул тележку.
- Вперёд аргонавты![24]- опять крикнул я.
- Вперёд, миронавты! - закричал Лёвка, явно подражая во всем любимому командиру.
- Вперёд, к золотым берегам! - складно добавил Димка, и я сразу понял, что он добавил эти слова неспроста: у нас получалась песня. Мне стало очень весело, и я запел:
Димка подхватил и сразу сочинил конец куплета:
Не успели мы пропеть эти слова, как у меня уже был готов бодрый припев:
Оттого, что ради рифмы, я вместо «в землю» сказал «в земли», нам опять стало весело, и мы, все трое, громко заорали:
Тут Димка подмигнул и закончил припев по-своему:
Мы мотнули Димке головами в знак согласия с его поправкой, ещё раз гаркнули припев:
Под песенку было очень легко и весело идти, и мы, не переставая, орали, чтобы шагать в такт, громко топали ногами и разбрызгивали вокруг себя жидкую грязь.
Перед нами бежала лохматая чёрная собака по прозвищу Мурка. Она очень напоминала тех отчаянных дворняг, которые с обрывком верёвки на шее вырываются у собачников, но Лёвка утверждал, что Мурка - одна из самых универсальных острогорских собак.
Скоро шоссе кончилось, и грязная, развороченная грузовиками дорога пошла по широкой лесной просеке. Мы вытащили Золотую Колесницу Счастья из глубокой колеи и поехали стороной под самыми соснами. Там ещё лежал снег, и наша Мурка, обрадовавшись раздолью, носилась, как стрела, по лесу, валялась в снегу и, высунув красный язык, снова возвращалась к нам и искала глазами нашего одобрения.
- Вот увидишь, Молокоед, - важно заговорил Димка, - из этого пса выйдет толк. Поверь мне, я-то уж знаю собак…
- Да откуда ты их знаешь? - возмутился Лёвка. Он ещё не понял, что мы уже золотоискатели, а Димка говорит на том языке, на каком разговаривают все парни от Калифорнии до Аляски.
- Знаю собак!.. - продолжал ворчать Лёвка. - Ты горшкову Пальму и то боишься. Она тебе навстречу хвостом виляет, приветствует, а ты бежишь от нее сломя голову. Пальма удивится, уши навострит и думает, что ты вор: вот и начинает лаять. Потому что Пальма знает: хороший человек от собаки не побежит.
- Так, что же я, по-твоему, плохой, да? - Димка шагнул к Лёвке, пригнув длинную шею; только не шипит, а то совсем, как гусак.
- Я не говорю «по-моему, плохой»… Это Пальма так думает…
- А ты как думаешь?
- А я думаю, ты просто трус.
- Я - трус?
- Ты - трус!
- И ты так думаешь?
- Думаю!
- А хочешь дам?
- Не дашь!
- А вот и дам!
- А вот и не дашь… Как натравлю сейчас на тебя Мурку, узнаешь у меня универсальную собаку. Мурка, возьми его! Куси! Куси!
23
Это слова не мои, а Джека Лондона. Оговариваюсь, потому что за чужие слова некоторых писателей приглашают в нарсуд. Лучше оговориться. А то доказывай потом, что ты не писатель. -
24
Аргонавты - это люди, которые отправлялись в дальний путь из древней Греции за каким-то золотым руном. А что такое миронавты - этого не знает даже Лёвка Гомзин. Ему лишь бы в рифму. -