Между тем Бахмутскому предъявляли все новые обвинения, как политические, так и носившие характер служебных злоупотреблений. В частности, ему вменили в вину телеграмму Сталину, опубликованную в «Правде» 30 мая 1944 г., в которой сообщалось о том, что трудящиеся ЕАО собрали в фонд помощи детям, пострадавшим от немецкой оккупации, 1 млн. 662 тыс. рублей, и принималось обязательство создать на эти средства два детских городка для еврейских сирот на 2000–2500 мест. Однако потом выяснилось, что эти городки так и не были построены, а выделенные на них деньги были потрачены областными начальниками на другие цели, в том числе на удовлетворение личных нужд.
В общем, скопившегося на Старой площади компромата оказалось более чем достаточно для принятия 25 июня 1949 г. решения политбюро «Об ошибках секретаря обкома Еврейской автономной области Хабаровского края т. Бахмутского А.Н. и председателя облисполкома т. Левитина М.Е.», которым оба были сняты со своих постов «за допущенные политические ошибки». Обсуждению этого постановления была посвящена состоявшаяся через месяц в Биробиджане VII областная партийная конференция, прошедшая под сталинским лозунгом «Национализм — это та последняя позиция, с которой нужно сбросить буржуазию, чтобы окончательно победить ее». На конференции новым секретарем обкома партии был утвержден П.В. Симонов, присланный из ЦК ВКП(б). Одновременно был избран новый состав обкома, в который вошли 42 русских и 16 евреев. На прошедшем 18 августа под председательством Симонова[1115] бюро обкома ЕАО Бахмутский и Левитин были обвинены в буржуазном национализме и исключены из партии. Бахмутский, кроме того, 4 октября решением политбюро был выведен из состава Верховного Совета СССР.
В процессе развернувшейся в ЕАО кардинальной кадровой чистки своих постов лишились и десятки других чиновников, в том числе председатель Биробиджанского горисполкома М.З. Спиваковский, председатель областного радиокомитета П.З. Оксенгорн, начальник областного управления МГБ И.Ф. Бранзбург. Последнему, помимо прочего, вменили в вину и то, что один из его подчиненных, некто Р.З. Кенигсберг, не только высказал сомнение в обоснованности начавшихся гонений на еврейскую творческую интеллигенцию в Биробиджане, но и открыто заявил: «Проклинаю тот день, когда я дал согласие работать в органах МГБ»[1116].
Дальнейшая судьба твердокаменного коммуниста Бахмутского, сына аптекаря из Белгорода, трудившегося в 20-х рабочим на московском металлургическом заводе «Серп и молот», а в 30-е ставшего партработником на заводе «Динамо», сложилась драматически. 28 января 1951 г. его арестовали, предъявив обвинение в измене родине и антисоветской пропаганде. 20–23 февраля 1952 г. на заседании военной коллегии под председательством генерал-майора юстиции А.Г. Суслина состоялось слушание дела бывшего руководителя ЕАО. Он был признан виновным в том, что с 1944 года «проводил контрреволюционную деятельность, направленную на подрыв и ослабление Советского Союза… поддерживал связи» с Михоэлсом, Фефером и другими членами ЕАК[1117], «не вел борьбы с преклонением перед иностранщиной и по существу одобрял пропаганду буржуазного еврейского национализма и космополитизма», разгласил сведения, составлявшие государственную тайну (о местах залегания олова, угля и других полезных ископаемых, о наличии в области предприятий оборонного значения, о размещении японских военнопленных). За все это ему была определена высшая мера наказания в виде расстрела. Однако 5 апреля президиум Верховного Совета СССР заменил смертную казнь 25 годами лагерей. Освободили Бахмутского незадолго до открытия XX съезда партии, 23 января 1956 г.
На том же закрытом процессе, который осудил Бахмутского, перед военной коллегией предстали в качестве подсудимых и другие бывшие руководители ЕАО: председатель облисполкома (до 1947 года) М.Н. Зильберштейн, его преемник на этом посту Левитин, секретарь обкома ЕАО по идеологии З.С. Брохин, секретарь облисполкома А.М. Рутенберг, редактор литературного альманаха «Биробиджан» Х.И. Мальтинский, ответственный секретарь «Биробиджанер штерн» Н.М. Фридман, редактор «Биробиджанской звезды» М.М. Фрадкин. Получив большие сроки заключения в лагерях, они пребывали там не очень долго. Их выпустили на свободу после 28 декабря 1955 г., когда приговор в отношении их был отменен[1118].
1115
Однако впоследствии Симонов разочаровал московское начальство. Уж очень настойчиво он просил ЦК вновь открыть Биробиджанский еврейский театр. В результате ему пришлось распрощаться со своим постом, на который решением политбюро от 21 августа 1952 г. был назначен А.П. Шитиков, прежде работавший в аппарате Хабаровского обкома[1651].