Выбрать главу

Юнг такой, каким он изображен в MDR, - это ясновидящий мудрец, чудесный труженик, богочеловек, достигший своего апофеоза благодаря своей встрече с мертвыми и с Богом. Это моралистическая сказка о мистической эволюции, о том, как его жизнь становится иллюстрацией к его собственным теориям, героической сагой о человеке, прошедшем "индивидуацию", пережившем ужасное столкновение с потусторонними существами (архетипами) из трансцендентной реальности (коллективного бессознательного). К несчастью, с момента их первой публикации в 1962 г. MDR служили основой для всех последующих "биографий" Юнга. До недавнего времени истинность этой привилегированной версии юнговского "мифа" не подвергалась сомнению. Имеется огромное сопротивление по отношению к изменению мифа, означавшему бы вовлечение Юнга во время и пространство, возвращение его в германский культурный контекст и унизительный спуск из мифопоэзиса в историю.

Истиной ли, ложью ли, но MDR стали одним из основных духовных документов двадцатого столетия. В качестве истории юнговского духовного перерождения, эта книга вызывает благоговение и надежду у своих читателей, преображая их миры. Это могущественная книга, и я помню как она озадачила меня в семнадцатилетнем возрасте — после первого из ставших затем регулярными прочтений. Как я понял из последующих критических прочтений Юнга и изучения его жизни, MDR и их подражатели на самом деле затемнили историю о Юнге, который сам по себе куда более интересен (а временами и ужасно порочен) ввиду своей человечности, а отнюдь не богоподобности.

В данной книге у меня нет желания диагностировать Юнга или продолжать традицию его идеализации в качестве бого-человека. И для составителей житий святых и для убийц имеется достаточно работы. На нижеследующих страницах под руководством голосов умерших, обращавшихся ко мне во время чтения рассыпавшихся в моих руках писем и дневников из разбросанных по Соединенным Штатам и Европе архивов (некоторые из этих текстов представлены здесь впервые), я попытаюсь восполнить некоторые утраченные главы из истории жизни Юнга.

Отойдя от стиля (но не от сути) моих предыдущих исследований по Юнгу, я написал этот том как своего рода нарративную историю. Составление истории в подобном стиле очень похоже на написание романа о людях и событиях, хорошо нам известных и которые мы можем подтвердить — "мертвых фактах", как называет' их историк Симон Шама. Однако в отличие от большинства нарративных историй, это не пересказ всей юнговской жизни и карьеры, а наоборот — ряд историй, выходящих за рамки официальной истории. Из этих эпизодов формируется альтернативный миф о развитии Карла Густава Юнга. В центре юнговской жизни — и в этом плане он неизменно прозрачен — всегда была одержимость экзистенциальными вопросами со всеми этими смыслами и бессмысленностями жизни, мистериями, сакральными вещами. Рассмотренные самим Юнгом как укорененные в вечных потоках и представленные в таком виде многими авторами его "автобиографии", его переживания в MDR — это скорее не откровение, а затемнение. Человек сам по себе, исторический характер его духовности, укорененность его идей в германской культурной почве — все это ускользает из поля зрения.

Многие сталкиваются с Юнгом в рамках определенною духовного сообщества и некоторые рассматривают личный миф К. Г. Юнга в MDR как современное евангелие, содержащее керигму нового завета. Подобным читателям я скажу: вы можете рассматривать книгу, которую в настоящий момент держите в своих руках, как апокриф. Однако это апокриф историка, и раскрытые на этих страницах тайны относятся скорее к истории, нежели к мистерии.

Эту историю рассказать не легко. В определенном плане Карл Юнг, которого я открыл, не так уж сильно отличается от Карла Юнга в MDR: историческая очевидность убедила меня в том, что Юнг сам верил в то, что он является религиозным пророком, наделенным необычайными силами. Я также уверен, что несмотря на наличие множества профессиональных масок (врач, психотерапевт и общественный критик), он сознательно посвятил свою жизнь поощрению развития религиозного сообщества, центром которого была его личность и его учение. Таков был его призыв и многие из самых ранних последователей, окружавших его в Цюрихе в годы Первой мировой войны, пошли за ним потому, что верили, что он был "новым светом", харизматическим пророком новой эры. В последующие годы, после изучения античных мистериальных культов и алхимии, Юнг открыто заявлял многим людям, что он и те, кто следуют его методам, призваны стать искупителями Бога. "Он говорил о своей миссии", — сказал Ойген Бёлер, швейцарский ученый, близко знавший Юнга с 1955 г. — "Он рассматривал свою жизнь как миссию, как служение функции сделать Бога сознательным. Ему надлежало помочь Богу сделать себя сознательным, причем не для нашего блага, а для блага самого Бога"[5]. Я уверен, что в этом сердцевина того, что представлял из себя Юнг. Большинство людей, считающих себя юнгианцами, не будут против этого возражать, а многие открыто признают свое участие в подобной мистерии. Лишь у тех, кто обеспокоен тем, как это отразится на восприятии публикой их мирской профессиональной принадлежности, которую они тотемически связали с именем Юнга, будут серьезные оговорки.

вернуться

5

Eugen Bohler interview, May 1970, JBA, 5.