Сегодня какой-то зловѣщій огонь блисталъ въ глазахъ Петровича. Онъ зажегъ свѣчу, поставилъ на грязный столъ бутылки у яства и крикнулъ:
Ей, дѣвченка, ступай хрястать [20]. Ты навѣрно теперь проголодалась? Вѣдь два дня, какъ есть ничего не жрала! Видно, голубка, со мной плохія шутки!
Наташа не двигалась и продолжала хранить молчаніе.
Нетто ты не слышешь? Сюда, проклятая дѣвка! Сегодня мы позабавимся! У меня все есть, что можетъ утѣшить человѣка: хорошенькая дѣвочка и хорошее вино!
Ну, живѣй!
Наташа по прежнему не двигалась.
Разбойникъ схватилъ ее въ охапку, притащилъ къ стулу, и силой посадилъ ее къ себѣ на колѣни и хотѣлъ поцѣловать; но Наташа вырвалась изъ его объятій и толкнула Петровича съ такой силой, что онъ упалъ вмѣстѣ со стуломъ.
Негодяй всталъ, глаза его налились кровью, пошатываясь, подошелъ онъ къ молодой дѣвушкѣ: Вотъ какъ?! Ладно!! Я люблю сопротивленіе, бормоталъ онъ, это лучше, чѣмъ когда дѣвка, сразу, отдается! Но, довольно шутокъ, а не то…
Наташа на него грозно взглянула, говоря:
Прочь, извергъ!! прочь, убійца моего благодѣтеля!! Никогда…
Ха, ха, ха! засмѣялся Петровичъ. Если бы ты это сказала въ другое время, я-бъ тебѣ задалъ! Но сегодня, я женъ къ тебѣ любовно! слышишь ли? Поди-жь сюда! Не вѣрными шагами онъ подошелъ къ Наташѣ, вино и водка, выпитыя въ погребѣ, его разобрали и, къ счастію для нея, негодяй не твердо держался на ногахъ.
Дѣвушка бросилась въ другой уголъ, но разбойникъ не упускалъ своей жертвы; его животныя страсти разъигрывались все больше и больше, сопротивленіе его только разжигало. Онъ схватилъ Наташу и снова притащилъ къ столу. Онъ хотѣлъ ее заставить выпить водки, но она оттолкнула стаканъ, водка вся разлилась на столъ и на полъ.
Ха, ха! Ты не хочешь выпить, голубка? засмѣялся онъ. А все-таки придется, вѣдь когда я въ духѣ, оба должны пить. При этихъ словахъ, онъ ей откинулъ голову назадъ и вылилъ ей въ ротъ стаканъ водки. Хоть Наташа и стиснула губы, но все-таки водка проникла ей въ ротъ и она судорожно закашлялась.
Ну что, вкусно? сказалъ Петровичъ: а теперь я выпью изъ стакана, къ которому прикасались твои алыя губки. Онъ наполнилъ стаканъ, и залпомъ его опрокинулъ. Вотъ-такъ славно, а все-жъ не въ примѣръ вкуснѣе, когда хорошенькія губки прикасались къ стакану! А теперь посмотримъ, хорошо ли цѣловать эти алыя губки?
Онъ прижалъ свои толстыя чувственныя губы, къ губамъ молодой дѣвушки, напрасно защищавшей ихъ своими руками.
Ага! Вотъ такъ славно! Еще разокъ, подшутилъ разбойникъ.
Но, прежде чѣмъ онъ успѣлъ поцѣловать ее вторично, она вырвалась изъ его рукъ и дала ему такую полновѣсную пощечину, что онъ отшатнулся назадъ. Нельзя было предполагать такой силы у молодой дѣвушки. Въ это время, столъ опрокинулся, свѣчка погасла и воцарился полнѣйшій мракъ.
А, значитъ, ты хочешь забавляться въ темнотѣ, дѣвчонка, пробормоталъ разбойникъ опьянѣвшій отъ водки и животной страсти, и сталъ подкрадываться къ Наташѣ. Это по моему!
Дѣвушка старалась пробраться къ двери, но разбойникъ ее преслѣдовалъ.
Что?! Ты удрать хочешь голубка? сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ: злоба его отрѣзвила. Нѣтъ, голубка, ты должно быть не знаешь Петровича! И онъ выхватилъ изъ-за голенища длинный острый ножъ. Онъ не могъ разглядѣть дѣвушку, но та инстинктивно предчувствовала ударъ ножа, и ощупью, вдоль стѣны, пробиралась къ двери, ея руки искали задвижку. Она ужь чувствовала надъ собой горячее дыханіе негодяя. Несчастная добралась до двери, ея нѣжныя руки ощупали задвижку, въ это время разбойникъ схватилъ ее грубой рукой и повлекъ къ себѣ.
Караулъ! помогите! закричала она.
Тутъ никто тебя не услышитъ, усмѣхнулся Петровичъ.
Помогите! помогите! повторяла дѣвушка дергая за задвижку.
Вотъ тебѣ и помощь! закричалъ разбойникъ, въ бѣшенствѣ и ножъ его съ размаху опусился.
Въ это самое мгновеніе задвижка отперлась, дверь отворилась и ножъ глубоко вонзился въ грудь человѣка, изъ раны брызнула кровь и на минуту ошеломила стараго негодяя; его лѣвая рука выпустила Наташу, и она выскользнула изъ его объятій.
VI
Онъ живетъ здѣсь, прошепталъ про себя Шервудъ, заворачивая уголъ Девятой роты, да здѣсь, я это знаю, достовѣрно.