Саша польщён не только тем, о чём он подумал накануне, но более всего ему хотелось узнать, чем всё это закончится. Тем более, что хозяина не надо было просить продолжить начатое:
— Я не собираюсь заставлять вас ждать долее. На сегодняшний день одиннадцать академиков, одним из которых я имею честь быть, хотели бы, чтобы вы влились в наши ряды. И поскольку мы знаем, что вы не тот человек, который сам добивается такой чести, мы решили взять инициативу на себя. Конечно, прежде чем идти дальше, поскольку мы надеемся собрать большинство академиков за выдвижение вашего имени, мы хотели бы знать, согласитесь ли вы присоединиться к нам.
Это не могло не понравиться Мэтру, который честно признался, что он, старый дурень, никогда не задумывался о зелёной мантии академика. Однако такая перспектива не могла его не радовать!
Затем начинают проявляться последствия дружеского сговора — через несколько дней его приглашают на обед к сестре барона Анри де Ротшильда (владельца театра «Пигаль»), мадам Хайен (Hayen), чтобы встретиться с некоторыми персонами, причастными к процедуре избрания. И он обнаруживает там целое созвездие академиков, таких как Андре Шоме (André Chaumeix)[78], Пьер де Нояк (Pierre de Nolhac)[79], Жорж Леконт (Georges Lecomte)[80].
Прекрасный обед, а когда подали кофе, все девять академиков удалились в маленькую гостиную вместе с Саша. Где все они подтвердили своё намерение отдать свой голос за Саша, и заверили его в том, что согласно их негласному опросу, за него будет устойчивое большинство.
Затем один из академиков сделал уточняющее заявление:
— Мой дорогой друг, я хочу сообщить вам единственное условие, которое мы ставим перед вами при присоединении к нашему дому!
— Я слушаю вас, дорогой мэтр...
— Само собой разумеется, вы обязуетесь, когда вы станете академиком, более не играть в театре. Вы понимаете: ни один из нас не может заседать на набережной Конти днём, а вечером выступать на подмостках!
Услышав эти слова, Саша тут же возразил:
— Прекратить играть, забыть о сцене, мне, сыну Люсьена Гитри? Нет, мсьё, это несерьёзно! Я, конечно, польщён, что вы захотели принять в свои ряды драматурга Гитри. Но для меня, видите ли, искусство актёра равно искусству драматурга! Что стало бы с величайшим из драматургов без актёров, которые дают жизнь его пьесам? Запретить себе играть — это жертва, на которую я не готов и никогда не буду готов пойти! Откровенно говоря, этот поступок был бы ниже моего достоинства.
Не без смущения весь этот маленький мирок удалился. Саша отказался от своего «бессмертия», но в конечном итоге ничего не потерял.
Академики, удобно рассевшись по своим местам, впоследствии комментировали отказ Саша:
— Я получил большое удовольствие от игры Гитри в «Дезире». Но вы представьте себе, чтобы один из нас, носящих зелёные одежды, вечером променял её на одежду дворецкого!
А другой добавил:
— А ещё хуже, если бы у него возникла идея написать роль академика и он использовал бы свой зелёный костюм на сцене!
Это дошло до ушей нескольких журналистов, и Саша, пресекая все перетолки по этому поводу, прокомментировал этот эпизод, но не без юмора:
— Мне просто предложили обменять все мои сценические костюмы на одежду академика. Я не думал, что меня захотят так примитивно одурачить.
Саша утешил себя тем, что и Мольер тоже никогда не сидел под куполом Института Франции!
Этот случай с Гитри, за который деловито ухватилась пресса, нанесёт чувствительный удар по заведению на набережной Конти. Определённо академики были не от мира сего. Несколько десятилетий спустя был аналогичный случай с Шарлем Трене (Charles Trenet). Самые острые на язык журналисты отметили, что если Академия откажет Мольеру в кресле, то она будет готова предложить это кресло автору биографического исследования о Мольере!
Тем не менее Саша сохранит прекрасные воспоминания об этой поре. Как только академик Анри Бергсон[81], крупный философ, узнал о том, что Гитри было предложено занять вакантное кресло в Академии, стать одним из них, он откликнулся на это тем, что отверг правило, по которому каждый претендент обязан предоставить каждому академику три свои изданные книги; напротив, он сам отправил Саша три своих работы с автографом: «От поклонника». Растроганный до слёз Гитри немедленно отправился к академику, чтобы сердечно поблагодарить его за эту необычную дань уважения и просто сказать ему:
78
Андре Шоме (
Был избран во Французскую академию в 1930 году, самым влиятельным членом которой он тогда считался. С приходом режима Виши в 1940 году Андре Шоме вместе с большинством академиков стал сторонником маршала Петена и государственного сотрудничества.
79
Пьер Жиро де Нояк (
Куратор Версальского замка, а затем директор музея Жакмар-Андре (
80
Жорж Леконт (
81
Анри Бергсон (
Среди его основных работ четыре — «
Его пацифистские идеи повлияли на составление Устава Лиги Наций. Он был в ней первым председателем международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству, прародитель ЮНЕСКО.