— Наконец-то! — Дик, сидевший на земле со скрещенными ногами, изобразил возмущение. — Кипяток принесли?
— Разливай, — засмеялся Андрей. — Иоганн, тебе полить?
— Выслуживаешься, — заметил с крыши Ласло. — Еще раз утащишь моего второго — я тебя пристрелю в спину.
— Уже пытались. — Андрей продемонстрировал продранную на спине ткань.
Венгр меланхолично присвистнул:
— Ого! Это как?!
— Джек, полей, — между тем попросил Иоганн, расставив ноги и вытягивая руки в подсыхающей крови. — Давай, а то засохнет — не отскребешь.
Он стоял, весело поглядывая на Джека. А на руках — до самого локтя — потеками сохла кровь. И труп, похожий на вымокшую в крови тряпку, лежал под стеной. Совсем недалеко сидела на рюкзаке Анна, с аппетитом лопая что-то из банки.
Джек сглотнул:
— Сейчас, товарищ сержант…
…Картон оказался слишком плотным, Джек вспорол коробку штыком и, с интересом изучив ее содержимое, извлек банку с пометками «завтрак» на четырех языках, стаканчик из крафт-бумаги, упаковку галет, сахар, пакетики с ячменным кофе и ромом. Стараясь не смотреть в сторону трупа, англичанин удобней устроился на рюкзаке у стены — так, чтобы к ней можно было привалиться.
«Я застрелил того пацана, — подумал он, протыкая резервуар саморазогрева. Странно, но мысль эта показалась… смешной! — Первый убитый мною враг — какой-то сопляк! Вот черт…» — Он пожал плечами, уже примиряясь с мыслью, что убил.
В банке оказался цыпленок с перловкой. Елена прошла по ребятам, лично разливая в стаканчики кипяток. Работая ложкой, Джек с интересом рассматривал пакетик рома. Краем глаза он заметил, как Дик ловко сдернул перфорированный уголок и привычно слил ром в кофе. Поболтал черенком своей ложки…
— Хлам бросаем здесь, — неожиданно сказал Иоганн. — И побольше.
Никто не удивился. Джек хотел спросить почему… и все услышали очереди из-за домов. Очередь за очередью.
Солдаты повскакали на ноги. Иоганн схватился за «уоки-токи»:
— Жозеф!.. Фу-у… Я! Какого черта?!.. И то хорошо… Да? Ну мы ждем! — Все еще с раздражением убрав аппарат, швейцарец пояснил: — Какие-то неприятные новости…
— Уверена, что это Ала Шамзи, — сказала Елена, залпом выпив кофе.
— Хотелось бы не верить, — буркнул Дик, аккуратно комкая в руке тонкую жесть консервной банки.
— А кто такой этот… Ану Шизи? — спросил Джек, аккуратно выливая свой ром в стаканчик.
Смех — правда, довольно нервный и от этого не обидный — послышался со всех сторон. Дик пояснил:
— А ты не слышал? Местный бог. Погань редкостная, как и все местное.
— Он и в наших краях отметился, — сообщил с крыши Ласло. — Что они там нарыли, интересно?
— Боюсь, узнаем — не обрадуемся, — ответил Иоганн. — Эй, у кого там период интенсивного роста, доешьте кто-нибудь мои галеты, я не хочу, аппетита нет.
Кофе с ромом оказался по вкусу похож на кофе без рома. Только какое-то легкое и даже приятное жжение появилось в рту и скатилось в желудок по горлу.
— Жозеф с Густавом, — сказал Эрих. — Да, невеселые какие-то.
— Им не дали, — лениво буркнул Андрей.
Анна кинула в него консервной банкой, попав по спине:
— Следи за словами, титульник.[38]
Поляк, подойдя ближе, буквально рухнул рядом с Джеком. Лицо у него было какое-то зеленоватое, он часто сглатывал.
— Есть будешь? — спросил англичанин. Густав внезапно затряс головой и отвернулся.
— Рядовой Вилье! — кивнул Иоганн Жозефу.
— Товарищ сержант… — Тот достал из поясного рюкзака какой-то продолговатый, вроде бы тяжелый сверток. Развернул его.
Съеденная каша подскочила к горлу мерзким комом. В пыли перед Иоганном стояла человеческая голова. Самым жутким было то, что легко узнаваемы остались черты мальчишеского лица, искаженные боевой гримасой, — нечто кощунственное чудилось в том, что они такими остались после смерти и останутся навсегда… Радко Босанич не успел понять, что его убили.
— Ра… дко… — услышал Джек выдох Андрея. И отвернулся, унимая тошноту, ставшую непереносимой. — Иоганн, это же Радко! Сволочи! Убью! — И рев Иоганна:
— Стой! Стоять, ланс! Смирно!
— Да, товарищ сержант. Слушаюсь, товарищ сержант, — одышливо ответил Андрей. — Это же Радко…
— Радко похоронен, — жестко ответил Иоганн. — Это кость, тухлое мясо и волосы. Жозеф, запаяй в пластик. Унесем.
38