Постараемся уточнить выведенное определение, внеся в него коррективы в связи со спецификой объекта исследования – текста художественного. «Текст художественный, – пишет И. Чередниченко, – многократно закодированный иерархически структурированный семиотический объект, упорядоченный на синтагматической и парадигматической осях, характеризующийся знаковой выраженностью, отграниченностью, полифункциональностью, служащий для передачи и генерирования художественной информации, а также для декодирования других текстов» [Там же: 18].
Прежде всего отметим еще одну характеристику текста, которую упоминает вслед за Ю. Лотманом И. Чередниченко – «многоплановость» (в приведенном выше определении – «многократная закодированность»): «Многослойность художественного текста проявляется в одновременном сосуществовании нескольких возможных истолкований, при этом “истина” текста как эстетического объекта состоит не в “содержательной” истинности того или иного толкования, а в самом факте их множественности» [Там же: 39]. Свойство «многоплановости» присуще не всем текстам. Для некоторых из них, например для текста дорожных знаков, оно не нужно и даже опасно. «Многократную закодированасть» можно по праву считать одной из специфических черт художественного текста, так как степень «художественности» зачастую определяется потенциалом произведения относительно его возможных декодировок.
По сути, многие из остальных указанных в определении характеристик («структурность», «иерархичность», «отграниченность» и т. д.) были рассмотрены ранее и свойственны также текстам другого рода. Еще одной специфической чертой текста художественного является функция «передачи и генерирования художественной информации», которую невозможно понять, не столкнувшись с проблемой «художественности» на онтологическом уровне. В. Тюпа в книге «Аналитика художественного» пишет о трех составляющих «художественности»: «креативной», «референтной» и «рецептивной». Первая составляющая связана с тем, что в художественном тексте наблюдается «становление мысли, а не сообщение мысли как уже готовой». Вторая заключается в том, что содержанием художественного текста является «я-в-мире, или экзистенция – специфически человеческий способ существования: внутреннее присутствие во внешней реальности». Третья предстает как «со-творческое со-переживание между организатором коммуникативного события (автором) и его реализатором (читателем, зрителем, слушателем) относительно объединяющего, а не разделяющего их эстетического объекта» [Тюпа 2001а: 28–29, 33].
Таким образом, художественный текст предстает перед нами, как текст, который непрерывно «создается», «интроспектируется» и «сопереживается».
В. Тюпа рассуждает об онтологии «художественности». Но ее специфика может быть определена и через нюансировку привычных элементов знака. Так, с точки зрения плана выражения, «художественность» текста определяется наличием в нем различных тропов, репрезентации означаемых через несвойственные им означающие; с точки зрения плана содержания – вымышленностью событий и персонажей, воплощающих не реальные денотаты, но художественную идею текста. С точки зрения структурной организованности, элементы системы выстраиваются не в хронологическом, а в логическом порядке: «Хронологическая последовательность событий может быть полностью сведена к ахронной матричной структуре» [Барт 1987: 402]. Наконец, до сих пор не обсуждаемая прагматика в случае художественного текста тоже будет отличаться от текста вещей или обрядов. Если система вещей призвана создавать обстановку комфорта, сообщать информацию о своем владельце, система обрядов – передавать традицию и насущные знания, то художественная система замкнута на самой себе[30] и удовлетворяет принципу не жизненности, но красоты.
Следовательно, художественный текст – это многоплановая семиотическая система, иерархически организованная в логическое структурное целое, генерирующая при помощи тропов вторичный мир, экзистенциально переживаемый адресатом.
30
Это положение перекликается с известной формулой «поэтической функции» Р. Якобсона: «Поэтическая функция проецирует принцип эквивалентности с оси селекции на ось комбинации» [Якобсон 1975: 205]. Отличительной чертой художественных систем становится их избыточность, повторяемость элементов на различных уровнях (смысловом, языковом и др.). Г. Маркевич замечает по данному поводу: «…Поэтическая функция проявляется тогда, когда высказывание дополнительно упорядоченно так, что его нельзя объяснить обычными потребностями языковой коммуникации» [Маркевич 1980: 73].