Да к тому же все эти наши тетушки, как же они меня достали! Жуткие зануды, которые тем больше брюзжали, чем старше я становилась. Они постоянно приставали ко мне с беседами о религии. Еврейским корням в нашей семье придавалось не так уж много значения. Мама с папой не слишком озадачивались религией предков и были полностью ассимилированы в голландское общество. А для меня мое еврейство тем более было пустым звуком. Однако мои тетушки твердили, что я должна дружить только с еврейскими мальчиками. И поскольку я не следовала их рекомендациям, они зудели все сильнее. Я же плевать хотела на все наши традиции, что, между прочим, еще до моего рождения неплохо было бы сделать и моей матери. Ее большой любовью был учитель деревенской школы где-то под Ахтерхуком[3]. Но он придерживался другой веры, и к тому же материнская семья посчитала его плохой партией. Родственники сделали их любовь невозможной. У моей матери не было другого выбора, кроме как выйти замуж за моего отца. Брак моих родителей так навсегда и остался браком по расчету.
Родители Розы
Мои отец и мать познакомились в Клеве. Мама работала тогда на предприятии Wahnschaffe Muller & Co, где директором был ее брат Бернард Филипс. Ну а Фальк — мой будущий отец — в то время трудился в Клеве на своем маргариновом производстве…
Мои родители часто ссорились. Нисколько не влюбленные друг в друга, они к тому же были совсем разными людьми. Он — брюнет с голубыми глазами — этакий чаровник. Женщины сходили по нему с ума, и он — несмотря на то что был женат — иной раз позволял себе глоток свободы. Мама знала о его фокусах. Когда границы семьи становились для отца слишком тесными, он, ссылаясь на дела, отправлялся в Брюссель или в Гаагу. Его манили эти города — с их огромными торговыми центрами, ресторанами, развлечениями и продажными женщинами. После этих загулов отец чувствовал себя виноватым. И неизменно выдавал себя тем, что привозил из города греха новый подарочек для мамы.
Очередной скандал с отцом становится для меня последней каплей. Я бегу в свою комнату, бросаю в чемодан одежду и кричу:
— Я увольняюсь из твоей чертовой маргариновой фирмы и ухожу из дома!
За мной с грохотом захлопывается входная дверь. Отойдя от дома на приличное расстояние, я успокаиваюсь. Собственно, мой отец был не так уж и неправ. В последнее время я справляюсь со счетами кое-как, моя голова занята другим. Домашняя атмосфера кажется мне все более удушливой — вот и хорошо, что мне хватило сил вырваться на свободу. Раздражение отца — не более чем повод, чтобы я в буквальном смысле выпорхнула из гнезда. Размышляя подобным образом, я двигаюсь к центру города. Медленно приходит понимание того, что уйти из дома меня побудила иная причина. И эта настоящая причина — Вим. Я иду к нему домой и этой ночью остаюсь у него.
Да, так я порываю с отчим домом и не стремлюсь поддерживать с родителями хотя бы видимость отношений. И не потому, что обижена на них, просто они перестают меня интересовать, быть частью моей жизни. Теперь у меня свой путь. На следующий день я уезжаю в Эйндховен, подальше от Неймейгена, снимаю комнату и ищу работу. Через неделю все налаживается. Я устраиваюсь в магазин готового платья, веду там деловую переписку и устанавливаю контакты с торговыми представителями.
Вим тоже переезжает в Эйндховен. Его работа связана с аэропортом, и ему в этом городе даже удобней. Решив жить вместе, мы снимаем целый этаж в доме, расположенном неподалеку от центральной площади, на улочке Стратумсэйнд. Его и мои родители не одобряют нашего совместного проживания, поскольку мы не женаты. Они открыто демонстрируют нам свое неприятие, но мы не берем этого в голову, а просто сводим к минимуму наше с ними общение. Все-таки это не их жизнь, а наша.
3
Ахтерхук — район в нидерландской провинции Гелдерланд, недалеко от границы с Германией. Население здесь издревле придерживается протестантского вероисповедания, религиозные устои строги по сей день.