Но, несомненно, больше всех повезло Сарре. Ничего удивительного, из них троих она была самая красивая и с детства привыкла диктовать свои условия жизни. В одном из сетевых агентств она добралась до уровня арт-директора, но, когда засветило очередное повышение, бросила все к чертям, соблазнила самого неприглядного из коллег-мужчин и переехала в деревню. Однако союз Красавицы и Чудовища не выдержал испытания временем: Чудовище с трудом переносило разделяющую их эстетическую пропасть. Тем не менее оно оказалось настолько порядочным, что ушло от Сарры только после ремонта дома. С тех пор Сарра одиноко жила на опушке леса, почти как Белоснежка. К сожалению, в роли семи гномов могли выступить только местные холостяки, главным образом завзятые алкоголики-рецидивисты с одним зубом спереди. Однажды, когда Сарра рубила дрова для камина, ее посетили духи предков, давних жителей Полинезийского архипелага. Весь следующий год она провела в Новой Зеландии, обучаясь у местных шаманов таинственному искусству оздоровительного массажа. С тех пор она стала жрицей терапии маури[8] и предоставляла услуги населению, массируя больные места и души.
— Ни за что не догадаетесь, кто сегодня у меня был на кушетке! — Она как раз появилась в дверях, разрумянившаяся, счастливая, пахнущая сандаловым деревом, вся еще горячая от витавшей вокруг нее энергии. — Мужик с эрекцией! Поставь это пока куда-нибудь. — Она бросила Уле огромную доску, обтянутую тканью, с отверстием для головы.
— Не знаю почему, но эта твоя массажная кушетка у меня всегда ассоциируется с гильотиной. — Уля не могла сладить с громоздким реквизитом. — Ну, ты и сильна, мать, если таскаешь ее с собой к клиентам.
— Мои духи-хранители мне помогают. — Сарра улыбнулась, откинув длинные черные волосы.
— Тетя, вы такая красивая, как марципановый торт… — Готя облизнулся, а Яде вдруг показалось, будто кто-то царапнул ее иголкой по сердцу.
— Как толт, как толт! И картоска фли с кецупем! — запрыгал Ясик, стараясь привлечь внимание.
— Дай! — На упоминание о картошке фри маленькая Зося реагировала, как собака Павлова.
Весь салон заходил ходуном.
— Ааа! Мама, она меня толканула! Она то-олканула меня!
— Говорят «толкнула», слышишь, мелкий… Самая старшая из детей, Ганя, как раз вступала в трудный возраст. Она не могла решить, побыть ли ей еще ребенком или все-таки, переступив магическую черту, вступить в мир взрослеющих подростков.
— Мама, ну скажи ты ему что-нибудь. — Она надула губки, еще выше задрала нос и исподлобья взглянула на мать.
Уля еще раз отметила в душе, что у нее и вправду очень красивая, но, увы, чудовищно избалованная дочь. Она пропустила реплику Гани мимо ушей, потому что, если бы реагировала каждый раз, давно бы свалилась от измождения.
— Послушай, — повернулась она к Яде, — у нас есть для тебя одно предложение. Сарра, скажи ей, а я загоню Зосю в постель.
Сарра села на диван рядом с Ядей:
— Мы хотим дать тебе немного денег, пока ты не встанешь на ноги. Отдашь, когда сможешь, а лучше — отнесись к этому как к подарку, сделанному от души. Мы знаем, как тебе тяжело… Дай себе некоторое время, и всё войдет в свою колею. Не торопи события, мы будем рядом.
Ядя понимала, что чувствует Сарра и чего не могла от волнения выразить в словах. А потому молча смотрела на свою красивую подругу, которая добавила, улыбнувшись:
— Халат Романа? Ты в нем неплохо смотришься.
— Улька почти силой усадила меня в ванну. Испугалась, что я притащу в ее стерильное гнездышко какую-нибудь заразу. — Ядя быстро заморгала, чтобы отогнать слезы.
— Кисуля, честно говоря, от тебя несло уже издалека! — прокричала в ответ Уля из детской.
— Отстань от нее. От женщины в депрессии может нести…
— В деплещии, в деплещии. — Ясик пронесся через гостиную, как истребитель F-16, волоча за собой размотанный рулон туалетной бумаги.