– Мы использовали его весь, мадам.
– Я вам не верю, – произнесла она сквозь зубы, баюкая свою руку. – Думаю, вы бережете его для себя.
Я ничего не ответил на это, поскольку танк, в очередной раз дернувшись, остановился на распутье трех лесных дорог, перекресток этот был весь забит телегами, к тому же здесь стоял даже автобус, весь заполненный ранеными. Теперь я в первый раз внимательно посмотрел на эту женщину. Ей было на вид лет сорок, ее серые глаза пылали негодованием.
– Хоть немного морфия, – повторила она. – Пожалуйста.
Перед нашей «Пантерой» застряла телега с ранеными, запряженная в нее изможденная лошадь бессильно опустилась на согнутые в коленях передние ноги. Лежавшие в телеге раненые вскрикивали от боли, когда проходившие мимо люди невольно толкали эту телегу.
– Я израсходовал последний морфий из нашей танковой укладки два дня тому назад, – сказал я женщине. – Один человек из нашего экипажа был ранен осколком снаряда. В почки. Он умирал три дня, и мы давали ему морфий, чтобы он не мучился от боли. Когда весь морфий вышел, он стал умолять пристрелить его.
Женщина вытерла нос здоровой рукой, явно смягчаясь.
– И вы застрелили его?
– Да, выстрелом в голову. Надеюсь, кто-нибудь поможет и мне умереть, если я попаду в такое же положение. Но послушайте, я найду вам морфий где-нибудь по дороге. Вы нам очень помогли.
С юга и востока стали слышны звуки боя, было похоже на то, что русские пытаются даже в котле испытывать наши силы, чтобы совершенно измотать нас. Проходящие солдаты кричали нам, что русские углубляются в котел группами по два-три танка[16].
По мере нашего продвижения деревья начали мало-помалу редеть, и время от времени можно было видеть очертания русских самолетов, пролетающих над кронами деревьев на фоне голубого вечернего неба. Нам пришлось наломать побольше веток, чтобы их листвой плотнее замаскировать корпуса и башни наших танков, и тщательно следить за небом, прежде чем пересекать каждый отрезок дороги, лишенный плотной завесы деревьев.
На открытом пространстве между деревьями мы наткнулись на остатки взвода из трех штурмовых орудий – низкопрофильных истребителей танков на шасси танка Pz-IV, весьма грозное оружие[17]. Мы остановились за ними, пока их внимание было приковано к просвету в кронах деревьев, где в любую минуту могли появиться русские самолеты. Первое штурмовое орудие двинулось вперед, съехав с просеки и держась под кронами растущих вдоль нее деревьев. Второе орудие выждало несколько минут, взревело мотором и двинулось вслед за первым, также держась подальше от просвета в пологе леса. Последний истребитель танков долго не решался двинуться в путь, его командир всматривался в небо так долго, что наши солдаты уже начали кричать ему, чтобы он начинал движение или освободил бы путь.
Его командир не обращал на эти крики никакого внимания, даже если и слышал их, и в конце концов скомандовал механику-водителю двигаться.
Как только низкая, приземистая боевая машина, кренясь, стала пересекать открытое пространство, в небе над нами появились силуэты русских штурмовиков, их тени скользили по лесной просеке. Истребитель танков увеличил скорость, теперь он решил все же укрыться под кронами сосен, и он уже наполовину проделал это. Но тут сквозь полог леса прорвался ракетный залп[18], сбивая наземь древесные сучья, поразивший истребитель танков прямо в борт.
Боевую машину подбросило в воздух, затем она рухнула гусеницами на землю, потеряв, очевидно, всякую возможность управления ею. Влача за собой струю дыма, выходившего сквозь жалюзи моторного отсека, она по инерции проехала боком на группу деревьев, растущих около просеки, свалила несколько из них и встала, опрокинувшись на борт. Деревья зашатались и рухнули на землю – что сразу увеличило открытый прогал над просекой, дав русским летчикам возможность прекрасно видеть то, что происходит под покровом леса. Из моторного отсека боевой машины выбилось пламя, и она наконец остановилась в гуще поваленных деревьев, прекрасно видимая с неба в разрыв между кронами сосен.
Люди, облепившие мою «Пантеру», попрыгали на землю и изо всех сил рванули в глубину леса, поскольку каждый из них понимал, что последует далее. Гражданские, солдаты и медики – все широкими прыжками стремились побыстрее оторваться от нас, ставших столь явной мишенью для штурмовиков. Только беженка из деревни осталась с нами, прижавшись к задней части башни, по-видимому чересчур испуганная, чтобы скрываться в лесу, пока я осматривал небо, ожидая возвращения штурмовиков. Но я не увидел и не услышал ничего – и приказал моему механику-водителю гнать через открытое пространство. Это было довольно рискованно – но еще более рискованно было оставаться там, где мы находились, в просвете среди поваленных деревьев, где огромный столб дыма от горящего истребителя танков, прекрасно указывал место, где находится цель.
17
Видимо, это были «Ягдпанцер IV», вооруженные 75-мм пушкой длиной 48 калибров или, в конце войны, 70 калибров (как у танка «Пантера»).
18
Большинство модификаций советских штурмовиков Ил-2 имели на вооружении также реактивные снаряды PC-82 или PC-132.