Настроение было совершенно подавленным. Никто больше не разговаривал, и наступила гнетущая тишина. В Шамбуа, чтобы проехать, нам пришлось столкнуть с дороги горящую машину. Наши солдаты в серых шинелях с пересохшими глотками и потными лицами потоком устремились на север. Мы остановились на пригорке, чтобы изучить обстановку, а потом на большой ферме начали сколачивать небольшую боевую группу. Наш командир принял управление командирским танком, и мы снова почувствовали себя лучше. Полковник-парашютист выделил нам немного солдат. Так прошел день. Шум танков на ближайшей дороге усилился. Это привлекло наше внимание и вызвало желание вступить в бой, но мы не могли рисковать последним «тигром» нашей маленькой боевой группы. Поэтому командир и радист взяли по несколько «панцерфаустов» и отправились в направлении, откуда доносился шум, продираясь через кусты у дороги Шамбуа — Трен. Прямо перед собой они увидели целую колонну «Черчиллей». Нескольких штатских, внезапно появившихся рядом, под дулами автоматов заставили лечь на землю и молчать. Приказ подкреплялся таким выражением лица, что ответ «поп compris»[8] в этой ситуации привел бы к самым печальным последствиям! Стальные коробки с экипажами катились по дороге на расстоянии вытянутой руки. На корпусах отчетливо различались опознавательные знаки и имена машин; покачивались радиоантенны. Двое наших товарищей медленно поднялись на ноги перед замыкающей машиной: тридцать метров — двадцать пять метров — двадцать метров — и одновременно выстрелили. Крики испуганных французов утонули в грохоте взрыва. «Бетти» — замыкающий танк — врезалась в корму шедшей впереди машины, и они сцепились. Незабываемое зрелище! Из машин никто не выбрался. «Панцерфаусты» сделали свое дело. Ювелирная работа! Оба истребителя танков бегом, спотыкаясь и падая, вернулись назад, к месту сосредоточения боевой группы. Потом «черчилли», стоявшие впереди, открыли убийственный огонь, но с дороги они так и не съехали. Так закончился день 18 августа.
Пришло время двигаться в путь. Ночь помогала нам. Мы быстро сообщили полковнику, и он согласился, что дальнейшее промедление приведет только к укреплению кольца окружения. Кроме того, лязг танков стал постепенно приближаться к району нашего сосредоточения. Услужливые местные жители в любую минуту могли привести вражеские машины к нам…Утром 19 августа мы вырвались!
Мы прошли еще несколько километров и встретили подразделения разведывательного батальона «Дас Райх». Это означало, что мы вышли из окружения. Наш командир был отправлен для доклада к командующему II танковым корпусом СС генералу Биттриху. Тогда у Биттриха еще не было сведений о судьбе нашего командира Вайса и положении окруженных частей.
Мы должны были участвовать в крупной контратаке, назначенной на следующий день, чтобы прорвать окружение и дать вырваться многочисленным нашим подразделениям. Мы смогли открыть лишь небольшие лазейки, так как значительные потери в танках не позволяли долго оказывать сопротивление. К северу и к югу от нас атакующие клинья танковых колонн противника неумолимо катились на восток!
20 августа на командном пункте II танкового корпуса СС в Камамбере, с «тигром» № 001
Наш командующий, генерал Биттрих, приказал всем боевым машинам немедленно вступить в бой на шоссе Вимутье — Трен, чтобы вывести окруженные немецкие войска на запад.
Наш танк, хоть он и был не совсем готов к бою, отправился в обратном направлении мимо колонн, потоком двигавшихся на восток. Через несколько километров мы вышли к блокирующей позиции. Ее занимали совсем молодые ребята из дивизий «Гитлерюгенд» и «Гогенштауфен». Из оружия, способного поражать наступающие танки, у этих юнцов были только «панцерфаусты». Их отправили без поддержки на задание, практически не имеющее шансов на успех! Арьергард… Такие отряды почти всегда гибли. Лучшее, что могло их ожидать, — это плен. Тем не менее наступающий противник нес значительные потери.