Весной 1287 г. 70-тысячная юаньская армия двинулась во Вьетнам. Характерной особенностью похода было присутствие в армии значительного контингента китайских войск, навербованных в провинциях Цзянхуай, Цзянси и Хугуан (Хубэй и Хунань)[1543]. Кроме того, по дороге к ним присоединился гарнизон Юньнани из 6 тыс. человек. Всей сухопутной армией командовал Абачи. В то же время к берегам Вьетнама отплыл китайский флот из 500 кораблей во главе с Чжан Вэнь-ху. С флотом было отправлено продовольствие — 160 тыс. даней зерна (около 10 тыс. т). Общее командование походом снова поручалось Тугану.
В конце 1287 — начале 1288 г. войска Абачи подошли к Ханою и взяли его[1544]. Действия китайского флота были менее удачны: у берегов Вьетнама его встретили вьетнамские корабли. Чжан Вэнь-ху попытался прорваться, но был отброшен. Затем вьетнамцы блокировали китайский флот. Чтобы спасти корабли и вырваться из окружения, Чжан Вэнь-ху приказал сбросить весь провиант в море. Затем его корабли отошли к о-ву Хайнань[1545].
В результате сухопутная монголо-китайская армия во Вьетнаме, как и в 1285 г., оказалась без провианта. Попытки отбить его у прятавшегося в горах населения не увенчались успехом. Близилось жаркое лето, и военачальники юаньских войск стали предлагать Тугану вернуться в Китай. Взвесив обстановку, последний понял, что другого выхода нет. Монголо-китайская армия перешла к обороне и начала медленно отступать. Как и в 1285 г., войска захватчиков попали в засаду, но на этот раз в узкой теснине. Град отравленных стрел довершил разгром их войск. Погибли многие монгольские и китайские военачальники, и среди них Абачи[1546]. Туган вывел часть войск обходным путем, и вскоре все монголо-китайские отряды покинули Вьетнам[1547]. Так бесславно закончилась последняя попытка монгольских властей в Китае покорить Вьетнам.
Несколько удачнее для юаньского правительства был предпринятый в 1287 г. одновременно с вьетнамским поход в Бирму. Подготовка к нему началась еще в 1286 г.[1548] Но, когда монгольские власти в Юньнани предложили использовать удобный случай для вторжения в Бирму (внутридворцовые неурядицы при королевском дворе), пекинское правительство заколебалось и не дало разрешения на поход. Очевидно, оно ждало окончания боев во Вьетнаме. Тогда юньнаньские власти предприняли нападение на Бирму на свой страх и риск[1549]. Войска под командованием внука Хубилая — Есу Тимура одержали победу над королевскими войсками и взяли Паган. Первоначальные планы монголов не заходили дальше покорения Северной Бирмы[1550]. Здесь, в районе Тагаунга, они еще в 1283 г. создали провинцию Чинмянь. После победы 1287 г. они превратили в имперскую провинцию и Центральную Бирму, назвав ее Мяньчжун[1551]. Административным центром ее остался Паган. Был также установлен размер ежегодной дани, которую Бирма обязывалась выплачивать Китаю[1552]. Однако в отличие от китайских провинций управление Мяньчжуном было отдано одному из отпрысков местной королевской фамилии — Чосве. Монгольские войска находились в Бирме, очевидно, до 1291 г., когда провинция Мяньчжун была ликвидирована[1553]. С этого времени определяющей силой в Бирме становятся шанские племена и их вожди.
Таким образом, к началу 90-х годов XIII в. монгольским властям Китая не удалось добиться успеха в своих завоевательных планах в отношении стран, расположенных на Индокитайском п-ове. Тогда юаньское правительство решило изменить направление удара: начать завоевание более удаленных, но менее крупных государств в районе Южных морей. Морской поход монголо-китайской армии на Яву в 1292–1293 гг. нужно рассматривать как одно из звеньев означенной цепи завоевательных походов в страны Юго-Восточной Азии.
Официальной причиной похода китайские источники считают враждебный прием яванским правителем Кертанагарой юаньских послов, прибывших к нему в 1289 г. Не отвергая эту версию, некоторые современные китайские авторы все же склонны рассматривать яванский поход 1292–1293 гг. как чистое недоразумение, случайный инцидент. Эта точка зрения высказана, например, У Цзы-цзинем[1554]. Из его слов можно заключить, что жестокое обращение с юаньскими послами на Яве было вызвано личными качествами Кертанагары, «невиданного деспота, тирана, от которого отвернулся народ и которого покинули родичи»[1555]. В этом свете монголо-китайская армия выступает как бы благодетелем народа Явы. Тенденциозность такого взгляда очевидна.
1554
У