Поскольку Бальтазар Джонс явно не желал выслушивать его дальше, Освин Филдинг поправил свои очки без оправы и объявил, что должен сообщить ему нечто очень важное. Бифитер затаил дыхание.
— Как вам прекрасно известно, отношения Британии и Китая — вопрос весьма деликатный, а поскольку Китай — нарождающаяся сверхдержава, нам необходимо, чтобы она была на нашей стороне, — твердо произнес придворный. — Однако никто не забыл тех злосчастных слов, сказанных герцогом Эдинбургским [3]. И в знак доброй воли Китай прислал ее величеству вторую золотистую курносую обезьяну. На самом деле это не очень приятно, так как это животное сочетает в себе далеко не самые приятные черты: курносый нос, как следует из названия, синие щеки и шерсть того же оттенка, что волосы у Сары Фергюсон. Но, как бы там ни было, королева была вынуждена принять дар. Ко всему прочему, китайцы тоже отметили сходство окраса обезьянки и волос герцогини Йоркской и назвали животное в честь герцогини. Разумеется, королеве это несколько не понравилось.
Бальтазар Джонс уже готов был спросить, зачем он понадобился Освину Филдингу, но конюший не дал себя перебить.
— Королева питает бесконечное уважение к Лондонскому зоопарку, но тем не менее она решала забрать оттуда новую обезьянку и перевести ее, а заодно и других подаренных животных, в другое, более уединенное место. Дело в том, что главы иностранных держав воспринимают гибель подаренных животных как знак неуважения к себе.
Придворный с заговорщическим видом подался вперед.
— Я уверен, вы догадались, где будет обустроено новое пристанище для животных, — проговорил он.
— Понятия не имею, — отозвался Бальтазар Джонс, которого так и подмывало заказать себе пинту пива.
Тогда Освин Филдинг понизил голос и объявил:
— В Тауэре. Здесь будет основан новый королевский зверинец.
Бифитер решил, что ослышался из-за шума дождя.
— Идея вовсе не безрассудная, как может показаться на первый взгляд, — заверил его посланник из дворца. — Экзотические животные содержались в Тауэре с тринадцатого века. Иностранные правители много лет присылали в подарок необычных зверей, и зверинец стал чрезвычайно популярен у публики. Его закрыли только в тридцатые годы девятнадцатого века.
Как и все бифитеры, Бальтазар Джонс прекрасно знал, что в Тауэре был зверинец, и частенько показывал руины Львиной башни туристам. Он мог бы даже рассказать королевскому конюшему, что смотрители давали слонам красное вино, чтобы те не простудились зимой, а львы, как считалось, могли определить, девственница перед ними или нет, — обычно он говорил об этом, когда хотел заставить умолкнуть самых надоедливых туристов. Но на этот раз он промолчал.
Освин Филдинг продолжал:
— Ее величество очень надеется, что новый зверинец поможет увеличить число посетителей Тауэра, которое в последнее время снизилось. — Он немного помолчал и добавил: — В наши дни одними бородатыми джентльменами в старинной униформе публику не заманишь. Я никоим образом не хочу оскорбить вас, или ваши брюки, или бороду.
Он снова умолк, однако бифитер в ответ на его слова лишь стряхнул с полей своей шляпы очередную каплю. Придворный медленно оторвал взгляд от мокрого пятна, куда она упала.
— Не многие знают, что ее величество весьма неравнодушна к черепахам, — произнес он. — Ей известно, что у вас живет самая старая представительница этого вида, и это, разумеется, само по себе является новым поводом для национальной гордости. Подобное животное, без сомнения, требует самой внимательной заботы. — И посланник из дворца торжествующе улыбнулся. — Королева не могла найти для этого проекта более подходящей кандидатуры, чем вы!
Освин Филдинг похлопал Бальтазара Джонса по плечу и сунул руку под стол, чтобы вытереть о штанину мокрую ладонь. Поднявшись из-за стола, он попросил бифитера никому не рассказывать о новых планах двора, а особенно главному стражу, поскольку детали пока еще только обсуждаются.
— Мы надеемся перевезти животных королевы недели через три, затем дать им несколько дней на адаптацию и только потом открыть зверинец для публики, — завершил он.
Сообщив, что скоро снова свяжется с Бальтазаром, конюший надел пальто и вышел, прихватив свой шикарный зонт. Бальтазар так и остался сидеть на красном кожаном стуле, не в силах пошевелиться. Он совершил героическое усилие, чтобы подняться с места, только когда разъяренная хозяйка попросила его уйти, жалуясь, что из-за вонючего репеллента ее канарейка лишилась чувств и упала в мусорное ведро.
3
Имеется в виду принц Филип, муж королевы Елизаветы Второй, который во время визита в Китай в 1986 году сказал британским туристам, что, если они долго пробудут в этой стране, у них глаза станут раскосыми.