Хаджи Нуман. По гневу твоему вижу, что ты продешевил.
Зейн. Он дал мне полторы тысячи динариев.
Хаджи Нуман. В своем ли ты уме, бедуин? Разве можно иметь дело с евреями?
Зейн. Мне до зарезу понадобились деньги. Я шел по безестину[12] и увидел, как старый плут Абу-Тагер расхваливал своих невольниц. Одна из них мне полюбилась, а он просил за нее десять тысяч динариев... Хаджи Нуман! До сих пор я назвал бы безумцем того, кто женщину ценит дороже боевого коня, но вид этой женщины заставил меня все забыть! Я чуть было не выменял Абджера на это создание, на эту сбежавшую из рая гурию. Но я спохватился, поехал в Семелалию и продал все, что имел, кроме оружия и Абджера, однако выручил за все лишь четыре тысячи динариев. Я рассчитывал на тебя, что ты добавишь остальное.
Хаджи Нуман (смеется). Ха-ха-ха! Вот и ты попался, сын пустыни! Узнаю бедуина: он всегда действует не подумавши! Несчастный! Ты хочешь купить невольницу, а на что будешь жить? Каково тебе будет содержать и ее и Абджера?
Зейн. Разве у меня нет друга?
Хаджи Нуман. Есть, и он о тебе позаботится. Тебе нужно десять тысяч динариев, а не пять; ты их получишь.
Зейн. Спасибо, брат. Когда ты перестанешь осыпать меня своими щедротами?
Хаджи Нуман. Ах, Зейн! Я век останусь у тебя в долгу! Помнишь, как мы с тобой познакомились?
Зейн. Еще бы не помнить!
Хаджи Нуман. Я изнемог во время паломничества в Мекку; ты вылил на меня весь свой мех[13], не оставив себе ни капли. Сколько ты тогда натерпелся!
Зейн. Мы, арабы, выносливее вас, мавров-горожан. А потом тебя бросили на песке, черного, иссохшего, как скорпион... Какой мусульманин не поступил бы, подобно мне?
Входит Баба-Мустафа.
Баба-Мустафа. Господин! Пять тысяч динариев сложены в мешках в подвале. Хочешь пересчитать?..
Зейн. Нет, нет. Приготовь вьючного осла да отсчитай еще столько же. Сто динариев тебе. (Уходит.)
Хаджи Нуман. Мустафа!
Баба-Мустафа. Господин!
Хаджи Нуман. Волю Зейна исполнит другой раб. А ты пойди за Моханой.
Баба-Мустафа уходит.
Бедный Зейн! Потерял голову от новой своей любви. Хотел сменять Абджера на женщину! Должно быть, она сильно его пленила! Горе тому, кто переплатит за невольницу! Зейн продал каменья со своего кинжала, но ему остается клинок.
Входит Мохана в сопровождении Мустафы.
Подойди ко мне, царица красоты. Скинь чадру. Твои прелести здесь будет созерцать только твой господин.
Мохана (скинув чадру). Что угодно моему льву?
Хаджи Нуман. Подойди, Мохана, сядь рядом со мной на диван. Неси угощение, раб. Ну, Мохана, довольна ли ты украшениями, что я тебе подарил?
Мохана. Господин! Ты осыпал дарами смиренную твою рабыню, и она не знает, как тебя за них отблагодарить.
Хаджи Нуман. Скоро у тебя будет кое-что получше этих безделушек.
Мохана. Ах, господин! Покуда со мной твоя любовь, я всегда буду счастлива.
Хаджи Нуман. Милое дитя! Я богат и могуч. Моя мощь, мое богатство принадлежат тебе. Пожелай — и желания твои исполнятся.
Мохана. Ах, мой лев! Смею ли я просить твоей милости, не заслужив ее?
Хаджи Нуман. Проси — получишь. Не проси только Абджера — коня друга моего, Зейна.
Мохана. Господин! Твоя рабыня так счастлива со своим львом, что ей одного только остается пожелать. Я родилась в стране, которая лежит, видимо, очень далеко отсюда — близ города, прозываемого Дамаском. Отец мой был купцом, но аллах лишил его своих милостей, потому что он не исполнил своего обета — совершить паломничество в Мекку. За один год он потерял все добро. Брата убили курды; мать заболела и умерла. Чтобы прокормить себя и трех моих сестер, отцу пришлось меня продать[14]. О господин! Позволь мне послать им малую долю твоих подарков, чтобы я разделила с ними счастье, которым с тобой наслаждаюсь.
Хаджи Нуман. Доброе сердце! Больше ты ничего не просишь? Твой отец и сестры приедут в наш город, и сестрам я дам богатое приданое, если у них есть хоть малая доля твоей красоты.
Мохана. Я простираюсь у твоих ног.
Зейн (за сценой). Уходи прочь, раб, или я убью тебя.
Хаджи Нуман. Кто осмелился сюда войти? Мохана! Накинь чадру.
Входит Зейн с кинжалом в руке. Мохана прячется за диваном.
Как, Зейн! Ты входишь сюда, когда твой друг наедине с невольницей?
Зейн. Нуман! Неужели, когда я оказал тебе гостеприимство в своей войлочной палатке, я спас крокодила, которому суждено меня пожрать и насмеяться над своей жертвой[15]?
Хаджи Нуман. Что ты хочешь сказать, Зейн?
Зейн. Кто дал тебе смелость оскорблять Зейна, сына Амру, шейха[16] племени Умейда?
Хаджи Нуман. Но кто из нас кого оскорбил?
Зейн. Коварный мавр! Зачем ты предлагал мне деньги, отняв у меня ту, кого я ценил выше сокровищ калифа?
Хаджи Нуман. Я?
Зейн. Разве ты не купил невольницу у Абу-Тагера?
Хаджи Нуман. Да! Но какое право ты имел на нее?
Зейн (вынимает кинжал). А вот увидишь!
Мохана (бросается между ними, чадра падает). Остановись, злодей! Убей меня вперед!
Хаджи Нуман. Ты потерял разум, Зейн! Ты подымаешь кинжал на Хаджи Нумана! Что я тебе сделал? Не имел ли я таких же прав, как и ты, на эту невольницу? Разве я ее купил не за свои деньги? Моя ли вина, что ты так мешкал с покупкой?
Зейн (пристально смотрит на Мохану безумным взглядом). Ты прав.
Хаджи Нуман. Вот куда завлекло тебя сумасбродство! Не стань она между нами, ты убил бы брата!
Зейн. Я не смог бы тебя убить: Гавриил покрывает тебя своим щитом. Он покровительствует тебе, а я обречен Иблису[17].
Хаджи Нуман. Прощаю тебе, Зейн, но...
Зейн. Неразумный! Вели женщине накинуть чадру, не то я за себя не ручаюсь... Нуман, прошу тебя, прости меня! Любовь араба жарче и неудержимей самума[18].
Хаджи Нуман. Ты взволнован...
Зейн. Слушай: когда я спас тебе жизнь, ты обещал мне исполнить любую мою просьбу! Просил ли я у тебя чего-нибудь, скажи?
Хаджи Нуман. Нет.
Зейн. Отдай мне эту женщину!
Хаджи Нуман. Знаешь ли ты, как я ее люблю?
Зейн. Любишь ли ты ее, как я? Сделаешь ли ты для нее вот это? (Пронзает себе руку кинжалом.)[19]
Хаджи Нуман. Лютый тигр! На что тебе робкая газель?
Зейн. Ну?
Хаджи Нуман. Не могу!
Зейн. Обычай пустыни — соблюдать клятвы.
Хаджи Нуман. Возьми все мое добро. Я тебе все отдам...
Зейн. Хорош обмен!.. И это ты предлагаешь Зейну! Зейну, который отдал старому Эль-Фарадже всю добычу племени Синеби за одного коня Абджера! Ну так вот: я, Зейн, предлагаю тебе Абджера и кинжал моего отца Амру за эту невольницу.
Хаджи Нуман (умоляюще). Зейн!
Зейн. Не поклялся ли ты священной Каабой, гробницами пророков и твоей саблей исполнить первую же мою просьбу?
13
К такому средству прибегают, чтобы привести в чувство путешественников, изнемогших в пустыне от зноя (см.
14
См.
Имеется в виду книга Оттера «Путешествие в Турцию и Персию, дополненное сообщением об экспедициях Томаса Куликана», в 2-х томах, Париж, 1748.
19
См.
Имеется в виду парижское издание на английском языке «Леди Монтегю. Письма, написанные во время путешествия по Европе, Азии и Африке, с прибавлением стихотворений того же автора».